Василий Васильевич Рязанов

СРЕБРЯНЫЙ ЯКОРЬ НЕБЕС
Жизнь и дела генерала Василия Рязанова

Заключение. После войны

Напряженно и интенсивно трудился Василий Георгиевич всю свою жизнь. После войны ему довелось прожить 6 лет и 2 месяца. Но и это время оказалось заполнено трудами, хотя уже дважды Герой, мог бы расслабиться и отдохнуть. Но время снова изменилось.

Нервное напряжение, в котором все пребывали в военное время, сразу не отпускало. Были, конечно, вечера, концерты. Ведущий из 1-го гшак Герой Советского Союза А.А. Девятьяров в своей книге "Земля под крылом" вспоминал, как в начале августа 1945 года В.Г. Рязанов организовал в Бадене под Веной, где в то время находился штаб корпуса, торжественную встречу всех Героев Советского Союза корпуса и его руководящего состава с группой артистов московских театров. «Не забыть, как генерал В.Г.Рязанов с артистом Большого театра Союза ССР Ивановым поднялись и исполнили песню русских моряков «Варяг». Невозможно передать в словах силу ее воздействия на сердца слушателей. Это надо было испытать самому. Песня стала любимой на всю жизнь. Я с глубочайшим волнением запеваю ее на встречах с товарищами-фронтовиками». Возможно, секрет такого воздействия в том, что "Варяг" была любимой песней и Василия Георгиевича. Его отец участвовал в русско-японской войне, когда Василий был еще очень мал, но потом, наверное, часто рассказывал сыну о ней. На этом же вечере Рязанов выступил с большой речью, где подвел итоги боевой работы корпуса. По свидетельству очевидцев, это была незабываемая речь. К сожалению, текст ее не был записан. Главную роль, наверное, играл ораторский талант Рязанова.

В другом месте А.А. Девятьяров писал: "Не забыть мне никогда душевности генерала В.Г. Рязанова, с какой теплотой он принял нас с Федей, когда мы прибыли в Рогань. Все время мы, ведущие, были на особом учете у Рязанова. Он знал наклонности каждого из нас, и в полете, пренебрегая правилами конспирации, каждого ведущего называл по имени, вместо присвоенного ему номера.

А как по-отечески отнесся он ко мне, летчику-офицеру, когда в январе I946 года меня медицинская комиссия не допустила летной работе».

Одним из самых торжественных и праздничных в истории корпуса и в жизни В.Г. Рязанова стал день 4 июня 1945 года. На аэродроме Финстервальде вручали ордена Суворова и Кутузова 1-му ГШАК.

И.С.Конев, выступая 4 июня 1945 года, сказал: «В этих ожесточенных боях 1-й гвардейский штурмовой авиационный Кировоградский краснознаменный корпус был в числе лучших частей 1-го и 2-го Украинских фронтов, уничтожая немецкие войска и их технику. Штурмовики-гвардейцы корпуса высоко и с честью несли свое гвардейское знамя, отважно дрались на поле боя и не раз своими меткими ударами обращали противника в бегство». С ответной речью выступил командир 1-го гшак:

На трибуне В.Г.Рязанов, И.С.Конев, С.А.Красовский.

«Товарищ Маршал Советского Союза! На мою долю выпала великая честь в третий раз получать от Вас, как представителя нашего правительства, высокие награды корпусу. Как до сих пор, в дни напряженных боев, мы высоко и с честью несли свое гвардейское знамя, украшенное двумя орденами, так и в дальнейшем на любом участке, куда нас поставят, при решении любой задачи, мы так же высоко и с честью будем нести это гвардейское знамя, особенно помня о том, что здесь вдали от Родины, мы представляем эту Родину, ее силу, ее мощь. Так же, как под этим знаменем мы решали боевые задачи, так же будем с упорством решать учебные задачи по повышению боевого мастерства молодого пополнения, по изучению и распространению богатейшего боевого опыта, накопленного за время войны. Да здравствует наша могучая Красная Армия! Да здравствует наша любимая Родина! Да здравствует наш дорогой маршал, приведший нас к победе – товарищ Сталин!»

Конев приколол Рязанову вторую «Золотую Звезду». Среди поздравлений по этому поводу есть телеграмма с подписями Шундрикова, Караванова, Володина, Копылова, заканчивающаяся так: «Пусть множится громкая слава 1-го Гв. ШАККОСК (Кировоградского краснознаменного ордена Суворова корпуса (В.Р.)), беззаветно борющегося с врагом Родины германским фашизмом под Вашим командованием. Желаем Вам еще многих лет здоровья и сил. Благодарим за науку воевать и побеждать врага». Жадов написал: обнимаю и жму руку. Поздравления от Рыбалко и Бахметьева. «Много славных страниц в историю Отечественной войны вписал корпус под Вашим командованием», - написано в другом послании. Утин и его сослуживцы написали: «Радуемся Вашим успехам». Пространная телеграмма от Конева, очень теплая от Новикова. «Живите и здравствуйте долгие годы на страх врагам и на радость нашей свободной и великой Отчизны», - подписались 10 человек (Компаниец, Столяров, Андрианов, Михайличенко, Чечелашвили и другие). Такого рода телеграмм сохранились десятки. Например, из Хабаровска от Красовского и Ромозанова с новым 1949 годом. Или от «СМЕРША»: «...успехов на благо нашей Родины, во славу Советского оружия».

Потом состоялся вечер, посвященный вручению орденов. Конев произнес тост за летчиков-героев и командира корпуса:

"Товарищи, я предлагаю поднять тост за наших летчиков-героев 1-го гвардейского штурмового авиационного Кировоградского краснознаменного корпуса! За командира корпуса дважды Героя Советского Союза генерал-лейтенанта Рязанова! Товарищи! Работая с вами около двух лет, могу сказать, что вы славно поработали, ведя все время напряженную боевую работу. Корпус неустанно совершенствовался в летном мастерстве. Ваш командир корпуса не мирился с застоем и рутиной, он был новатором и первым инициатором в деле взаимодействия с наземными войсками. Ваш корпус первым осуществил нацеливание и управление своими боевыми группами по радио с НП наземного командарма.

Не было случая, чтобы группы штурмовиков вашего корпуса уходили с поля боя, не выполнив боевой задачи. Штурмовики корпуса отлично справились на поле боя с выполнением боевых задач и содействовали этим самым успешному продвижению пехоты.

Я, как командующий фронтом, ни разу не имел ни одной жалобы от командующих армий, командиров корпусов и дивизий, с которыми вы взаимодействовали. Я имел от них по вашему адресу только восторженные отзывы. В этом большая заслуга лично вашего командира дважды Героя Советского Союза генерал-лейтенанта Рязанова. Это он первый осуществил в авиации управление боевыми группами непосредственно с переднего края наземных войск, с которыми он взаимодействовал. Ваш командир корпуса, зачастую рискуя своей жизнью, находясь под ружейном-пулеметным, минометным и артиллерийским огнем, непрерывно руководил боевыми группами штурмовиков, наводил их на цель и в нужных случаях перенацеливал.

В вашем корпусе радио стало жизненно необходимым делом, и вполне естественно, что корпус, будучи лучшим корпусом в составе 2-й воздушной армии, всегда посылался на самые ответственные участки фронта.

Вспомните, когда враг пытался прорваться на Москву через Белгородско-Курскую дугу, бои за Харьков, за Днепровский плацдарм, где при форсировании р. Днепр сложилась чрезвычайно критическая обстановка и генерал-полковник Шумилов, который захватил плацдарм на правом берегу р. Днепр, встретил яростное сопротивление противника, пытавшегося сбросить наши войска с плацдарма. Обстановка тогда здесь была исключительно тяжелая. Войска генерал-полковника Шумилова по существу руками держались за правый берег, а ногами находились на Днепре. В этой обстановке решающую роль сыграли летчики 1-го гвардейского штурмового Кировоградского корпуса, которые обеспечили своими сокрушительными ударами удержание и дальнейшее расширение плацдарма на правом берегу р. Днепр. В боях за форсирование реки Прут, во Львовской операции, Висленский плацдарм, Сандомирская операция, река Нейсе, летчики 1-го штурмового Кировоградского корпуса всегда были в первых рядах по разгрому и уничтожению врага. Вспомните, товарищи, когда уже в составе 1-го Украинского фронта за блестящую работу, проведенную вами в предыдущих операциях, я вручал вашему корпусу орден Красного Знамени, тогда я сказал, что штурмовики корпуса будут первыми штурмовать Берлин. Вы мою надежду оправдали и своими славными делами, своей отличной штурмовкой объектов города Берлина во многом помогли наземным войскам сокрушить врага и овладеть логовом фашизма - Берлином. За наших летчиков-героев 1-го гвардейского штурмового Кировоградского корпуса! За командира корпуса дважды Героя Советского Союза генерал-лейтенанта Рязанова! Ура, товарищи!"

Выступавший в тот же день командующий 2-й воздушной армией генерал-полковник (затем маршал) авиации С.А. Красовский сказал:

"Товарищи! Ваш корпус на всем протяжении его боевой работы показал себя крепко сколоченной, организованной единицей. Ваши летчики своей смелостью, отвагой и дерзостью на поле боя всегда воодушевляли наземные войска. Я должен прямо сказать, что 1-й гвардейский штурмовой авиационный Кировоградский Краснознаменный корпус является не только первым во второй воздушной армии, но и лучшим корпусом в ВВС Красной Армии.

Там, где складывалась напряженная обстановка, туда мы посылали ваш корпус и были уверены, что какую бы трудность не представляла поставленная для вас боевая задача, вы ее выполните. Мне вспоминаются оборонительные бои под Белгородом в июле 1943 г. Величайшей заслугой ваших летчиков тогда было, что они отдавали все свои силы, свою жизнь, чтобы разбить брошенные против нас сотни танков врага и ими эта задача была решена хорошо. Значение ее для последующего наступления войск нашего фронта вам известно. Или взять Сандомирский плацдарм. Враг поставил своей задачей - сбросить наши войска на восточный берег Вислы. Он бросил против нас 6 танковых дивизий и отборные пехотные части на участке 5-й и 1З-й армий. Создалась исключительно напряженная обстановка. Надо было отстоять плацдарм, поддержать наши наземные войска. Ясно, что мы не могли доверить этот важнейший участок боевой работы какому-либо другому корпусу кроме вашего. Вы с присущей вам страстью и энергией взялись и решили эту задачу, создав тем самым условия для успешного наступления войск фронта зимой.

Много и хорошо поработал корпус в Карпатах, когда нужно было пропустить войска чехословацкого корпуса на территорию дружественной нам Чехословакии.

Слаженно и эффективно работал корпус в последних операциях и особенно в Берлинской.

Ваш корпус за время войны накопил большой боевой опыт, имеет значительные кадры, и сейчас перед вами стоит задача изучать этот опыт, сделать его достоянием всех наших частей. Надо еще больше совершенствовать свои знания, умело передавать все, что есть лучшего, прибывшему молодняку в полки корпуса, укреплять дисциплину. Я надеюсь, что эту задачу вы решите так же отлично, как решали и боевые задачи".

Служащих корпуса в июле 1945-го наградили грамотами с подпись Рязанова. Красивая виньетка с перекрещенными ружьями, профилем Сталина, знаменами, орденами, кремлевской стеной, звездами Героя, самолетами и надписями "За нашу Советскую Родину", "Наше дело правое - мы победили". В тексте говорится:

«Великая Отечественная война Советского Союза победоносно завершена. Красная армия под руководством своего генералиссимуса великого Сталина одержала над врагом великую историческую победу.

Вы, прославленный воин-гвардеец, приложили немало труда, чтобы достичь полной победы над врагом.

Родина, наш великий Сталин, высоко оценили боевые дела соединения, в котором Вы служили.

За отличные боевые действия 56 благодарностей Верховного Главнокомандующего товарища Сталина получило наше соединение, а в том числе и Вы. В этих благодарностях великого Сталина отражен победный и славный путь гвардейского соединения. Слава соединения это также Ваша слава. Велика честь быть воином такого прославленного соединения.

За самоотверженный труд и боевые дела, проявленные в Великой Отечественной войне за период пребывания в соединении, объявляю Вам благодарность и награждаю грамотой. Выражаю уверенность, что Вы высокое и прославленное звание гвардейца будете носить с гордостью и оправдаете его с честью. Будьте героем труда. Будьте всегда на страже интересов нашей социалистической Родины. Крепите связь со своими сослуживцами".

На смену павшим в военные годы в корпусе было подготовлено 714 летчиков и 681 стрелок. За Львовскую операцию корпус получил орден Красного Знамени. Орден Суворова второй степени - за Радомирско-Ченстоховскую и орден Кутузова за Берлинскую и Пражскую операции. Почетные звания Полтавская, Красноградская и Знаменская были присвоены дивизиям корпуса еще раньше. Двадцать четыре раза упоминалась фамилия Рязанова в приказах Верховного Главнокомандующего. Тридцать пять раз умелым действиям бойцов корпуса салютовала Москва. Сто три Героя Советского Союза и семь дважды Героев было в рядах корпуса после окончания войны.

За все время боевых действий корпуса, с 5 октября 1942 года по 11 мая 1945 года, ни один из полков не отводился на переформирование. Даже почти полностью выбитый 143-й полк пополнялся на фронте, без отхода в тыл.

«Вот так и вошли в историю Государства Российского 144-й гвардейский штурмовой авиационный Львовский орденов Богдана Хмельницкого и Александра Невского полк, 9-я гвардейская штурмовая авиационная Красноградская Краснознаменная ордена Суворова дивизия, 1-й гвардейский штурмовой авиационный Краснознаменный ордена Суворова корпус. Пусть будет им вечная слава!» - заканчивает свои воспоминания А.И Митрофанов.

Первый замполит корпуса (тогда еще комиссар) Иван Семенович Беляков в своем письме пытается найти причины успешных боевых действий корпуса, истоки его побед. "Наш штурмовой авиакорпус был воистину геройским не только по своему названию, но главным образом по своим делам. Если бы задать вопрос, в чем причина этому, то можно было бы кратко ответить так.

Героизму корпуса способствовали: I) молодость летного состава, отличная его подготовка и знание материальной части; 2) личный пример лётчикам со стороны командиров всех степеней; 3) дружная работа руководства корпуса: командир, начальник штаба, заместитель командира - начальник политотдела. Помимо официальных встреч они ежедневно общались за приемом пищи, обменивались информацией между собой, уточнялся ряд вопросов о положении дел в корпусе".

В том же письме, отвечая на просьбу поделиться воспоминаниями о войне, о службе в корпусе, И.С.Беляков пишет: «Итак, я подхожу к концу своего небольшого воспоминания о прославленном в боях Великой Отечественной войны 1-м штурмовом авиационном корпусе, получившем звание "гвардейский Краснознаменный" с собственным наименованием "Кировоградский, Берлинский". До конца войны я с ним не дошел, но в памяти моей даже этот отрезок времени (с 1942 г. по август 1944 (В.Р.)) остался мне родным, волнующим мое сердце и ум.

К сожалению, мое состояние здоровья не позволяет мне даже при всем напряжении припомнить конкретные боевые действия, имена и факты, проходившие при моем присутствии; я страдаю серьезным нарушением кровообращения головного мозга и сосудов вообще. Больше того, что написал, не могу пока вспомнить даже при личном Вашем посещении.

Наконец, хотел бы сказать следующее. После войны, а частично и до нее мне пришлось работать вместе с некоторыми крупными военачальниками: Громадин, Голованов, Жигарев, Мерецков, Колпакчи и др., но никогда не было таких взаимных чувств друг к другу, уважения, такой дружной работы, как с Василием Георгиевичем. До конца моей жизни он остается в моем сердце".

Думается, последнюю фразу могут совершенно искренне сказать подавляющее большинство бывших воинов корпуса. Больше того: самые яркие воспоминания в жизни, самые сильные впечатления, ощущения встречи с необычным и величественным, то, что уже при подведении итогов, при оценке всей жизни вспоминается, как значительное, в чем ищется утешение и опора, связано у них с образом В.Г. Рязанова.

С.А. Донченко писал: «Вспоминать о боевых действиях 9-й гшад в Великой Отечественной войне вне связи с 1-м ГШАК это значит искусственно обеднить и дивизию и корпус. 1-й ГШАК В.Г. Рязанова действительно был флагманом штурмовой авиации ВВС СА. Это был единый, и неразрывный организм, который разрывать невозможно. Он был цементирован единством цели, единством решения конкретных боевых задач в различных видах боя и операции. Он был подчинен единой структуре управления, которая всегда находилась в руках командира корпуса.

Да, он рано ушел из жизни. Мы, ветераны корпуса, тоже тяжело переживали эту утрату. И каждый год 9-го мая, в день Победы, несем цветы на его могилу на Лукьяновское кладбище в г. Киеве, куда нескончаемым потоком несут цветы школьники и пионеры в знак признательности его заслуг перед Родиной и народом - дважды Героя Советского Союза гвардии генерал-лейтенанта авиации Василия Георгиевича Рязанова.

Лично для меня коммунист Рязанов был эталоном во всех отношениях, истинным новатором, первопроходцем, как по складу своего характера, так и по своим делам. Ему было присуще довольно редкое сочетание беззаветного мужества, почти безоглядной храбрости с железной самодисциплиной, требованием строжайшего порядка от подчиненных и преданность делу, которому он посвятил всю свою жизнь».

Еще С.А. Донченко писал: "И передо мной стояла совершенно реальная задача в предстоящих операциях понять то главное, что было связано с успехами этого прославленного авиакорпуса генерала Рязанова. Еще до прихода в 1-й ГШАК меня занимал вопрос, в чем же состояли его известность и высокий престиж. И по-настоящему я это понял, когда было уже пройдено с боями полпути до Берлина.

У командира 1-го ГШАК генерала Рязанова прежде всего было высокое чувство долга перед своей Родины и народом, высокая требовательность к себе и подчиненным, нетерпимость к недостаткам в работе, умение создать здоровый климат во взаимоотношениях и четко отработанная система управления боевыми действиями штурмовиков на поле боя со своего КП. А это управление боевыми действиями штурмовой авиации отмечалось высоким профессиональным мастерством и его талантом».

В.М. Шевчук, выступая на встрече ветеранов корпуса, сказал: «Мы, авиаторы корпуса, гордились тем, что воевали под руководством замечательного генерала, настоящего коммуниста, грамотного, энергичного, смелого командира. Генерал Рязанов всегда был там, где шли бои, где больше всего необходима помощь его летчиков. И любые задачи, которые ставились корпусу, выполнялись со знанием дела, с учетом обстановки, несмотря ни на какие сложности».

Маршал Советского Союза И. С. Конев написал о Василии Георгиевиче Рязанове: «Человек своеобразной военной судьбы, он был одним из лучших авиационных начальников, с которыми мне приходилось работать в бытность мою командующим фронтом...» Рязанов был тружеником, пахарем, добросовестным, старательным, человеком чести, человеком слова, человеком долга. Свой долг перед Родиной он понимал, прежде всего, как необходимость как можно лучше и до конца сделать порученное ему дело. В книге «Сорок пятый» маршал Конев писал: «Летчики корпуса Рязанова были лучшими штурмовиками, каких я только знал за весь период войны. Сам Рязанов являлся командиром высокой культуры, высокой организованности, добросовестнейшего отношения к выполнению своего воинского долга. Он умер после войны еще сравнительно молодым человеком, и я тяжело переживал эту утрату...»

На обороте этой фотографии, сделанной, наверное, в Гросс-Решене в Германии надпись: «Вот, Иринушка, и отвоевали, и победили. А ты говоришь…6.7.45. В. Рязанов».

Генералы были суровы к своим подчиненным, но и сами показывали образцы выдержки, умения, мужества, героизма. Генерал на фронте был для солдат и царем и богом. Доверие к ним, повиновение их приказам, вера в то, что они всемогущи и справедливы, были безграничными. Надо было обладать действительно незаурядными человеческими качествами для оправдания таких авансов. Положение же самих генералов, несущих несравненно более тяжелую ответственность, чем рядовые и младшие офицеры, за каждое свое решение отвечающих головой, было, конечно, незавидным. Помимо ответственности перед суровым начальством и судом военного трибунала, каждый был в ответе перед своей совестью, перед страной, которую защищал, перед Родиной и, в конечном счете, перед историей. Он не имел права не только на ошибку, но и на слабость, так как всегда должен был служить примером другим, образцом для подражания.

Мальчишки, мечтающие о генеральской славе, наверняка не представляют и малой доли тех тягот и трудностей, выпадающих на плечи с золочеными погонами. Они могли идти в атаку, как солдаты, отстреливаться и самим водить самолеты, что и происходило. Но такие эпизоды были отдыхом для них, передышкой и отдушиной в поистине каторжном труде. Их крест был тяжелее.

Они не принадлежали себе. Воля, ставшая образцом силы и крепости, символом несгибаемости и стойкости, была направлена не на самоутверждение, стремление к власти или славе. Стимулом мышления, выполняющего гигантскую по своей напряженности работу в сжатые до предела сроки, была не благодарность потомства или почести, не абстрактное стремление к истине. Все без остатка отдавалось неблагодарному труду войны, конкретной задаче победить врага, сломить его сопротивление, переиграть, лучше обдумать операцию. Не было выбора, компромисс был невозможен. Только победа. Иначе поражение, смерть, позор...

Здесь Рязанов с Катуковым (фото слегка пожелтело).

Герой Советского Союза В.М. Шевчук, ставший генерал-лейтенантом авиации, а в конце войны командир полка в 1-м гшак, в заглавии своей книги "Командир атакует первым" формулирует основной принцип деятельности командира. Он не имеет права на пассивность, рефлексию, должен постоянно совершенствовать свои замыслы и наступать в планах и идеях, вести за собой подчиненных. Высшей заслугой командира будет умение так воспитать подчиненных, чтобы, не задумываясь, положиться на них, как на самого себя, предоставлять им свободу в выборе решения и знать, что он не ошибется.

Такого рода педагогический талант был свойственен Рязанову. Недаром командиры дивизий в корпусе Каманин, Агальцов сами стали командовать корпусами. Интересно, что Рязанова многие в корпусе называли просто "генерал": "генерал сказал, генерал приказал, генерал сделал то-то,..."" Называли так не только с уважением и почтением к чину и званию, этим-то сам Рязанов дорожил меньше всего, а, скорее, из уважения к ратному труду командира. Даже в боевых листках иногда писалось просто "генерал сказал...", без фамилии, и все понимали, о ком речь.

Бывший командир 144-го гшап 9-й гшад 1-го гшак А.И. Митрофанов писал в своих воспоминаниях: «... часто победа зависит от слова или действия командира. Ведь это слово и сказать командир должен уметь. Скажет как надо, так все устремятся вперед и победят. Плохо, когда командир колеблется и несколько раз перерешает, что делать. А в воздухе на это и совсем нет времени. И подчиненные знают, - чем опытнее и умнее их командир, чем он смелее и тверже, тем легче будет им воевать..."

В мирное время сильнее стала тяга к культуре, искусству, ко всему мирному. Да и надо было занять бездействующие войска. Сплошные учения надоедали. Наших офицеров пригласили в Вену на концерт артистов Большого театра СССР. Его специально устраивали для офицеров Советской Армии, находящихся в Австрии. Выступали Уланова, Преображенский, Иванов, Шпилер, Капустина, Оборин и другие известные артисты. Концерт был очень хороший. После него Рязанов поднялся за кулисы к артистам, горячо поблагодарил их за прекрасный концерт и пригласил их в части корпуса. Артисты согласились выступить.

На другой день Рязанов вместе с офицерами штаба на машинах корпуса привез артистов в расположение штаба и устроил там торжественный прием. На вечере присутствовали командиры дивизий и полков, все Герои Советского Союза корпуса. Рязанов выступил с приветственной речью. А он умел это делать. Артисты дали большой концерт, вечер прошел очень хорошо. Торжества продолжались и на другой день. Был организован богатый стол: среднее между завтраком и обедом. Снова выступил Рязанов, поблагодарил всех. После завтрака на машинах штаба в сопровождении офицеров артистов отправили в Вену по маршруту с живописными местами.

Еще концерт давали московские артисты в Бадене. Его вел конферансье Гаркави. После концерта Рязанов пригласил артистов в гости в корпус, они приняли приглашение, и им была оказана такая же теплая встреча, как и артистам Большого театра. У многих наших офицеров тогда завязались дружеские отношения с артистами, продолжавшиеся уже потом, когда летчики оказывались в Москве.

Были и концерты, и банкеты после победы. В Москве Рязанов ходил по театрам, концертам. Хорошо был знаком с А. Тарасовой, дружил с артистами. Корпус стоял после войны в Австрии. На одном из приемов в честь советских военачальников, Рязанов беседовал с президентом Австрии К. Реннером. Высказывал свое мнение о работах Реннера, написанных им давно и помнившихся ему еще с дней учебы в Коммунистическом университете имени Свердлова. Чем несказанно Реннера удивил. И тогда политические знания, полученные в свердловском университете, помогли генералу, да и отношение президента Австрии к СССР улучшилось. Сын Георгий приезжал к нему в Австрию. На нескольких фотографиях они запечатлены там.

Пять Дважды Героев Советского Союза. Слева направо, сидят: М.П.Одинцов, В.Г.Рязанов, В.И.Андрианов, стоят: Т.Я.Бегельдинов, М.Х.Михайличенко.

С.А. Донченко писал: "Управление боевыми действиями штурмовиков в 1-м ГШАК заслуживает того, чтобы на нем остановиться более подробно.

1. О том, что вопросы взаимодействия штурмовиков с истребителями были решены самым радикальным образом, сказано выше достаточно подробно.

2. Перед началом каждой операции руководящий состав авиакорпуса изучал предстоящего противника, его состав, вооружение, тактику действий, условия местности, погоду в ходе, операции и варианты базирования на всю глубину операции.

З. Организовывались встречи летчиков с танкистами, где отрабатывались вопросы взаимодействия в ходе операции. Особое значение имело обозначение с земли своего переднего края. Ведь штурмовикам часто приходилось действовать в непосредственной близости от своих войск. А в ходе боя поди определи с воздуха, где свои, а где противник.

4. В системе управления штурмовиками на поле боя особую роль играл КП командира авиакорпуса. Дело в том, что генерал Рязанов не был сторонником того, чтобы закреплять авиадивизии за мехкорпусами танковых армий на всю операцию. Он это иронически называл "всем сестрам по серьге". Действиями авиакорпуса он руководил сам со своего КП. И это давало ему возможность всю мощь авиакорпуса сосредотачивать по месту и времени там, где и в чем прежде всего нуждались войска.

5. Заметное место в управлении авиакорпусом генерал Рязанов уделял разбору и оценке боевых действий. За хорошую работу он благодарил, а в случае ошибок и потерь, он сам вылетал в авиаполки и тщательно разбирал их с летным составом.

6. Особое место в управлении боевыми действиями занимала разведывательная эскадрилья 144 ГШАП 9 ГШАД Т. Бегельдинова».

Когда Рязанову присвоили звание дважды Героя, в газете «Красный сормович» от 28.06.45 были слова его матери Натальи Алексеевны: «С утра, как только по радио передали весть о Васиной награде, ко мне стали заходить и знакомые и незнакомые. Все поздравляли меня, хвалили Васю. Уж я так радовалась за сына. Давно, несколько лет, не видела его, А вот, глаза закрою, да представляю себе его, как живой он встает передо мной. Представительный такой, широкоплечий, сильный. Горжусь таким сыном. Горжусь, что он выполнил мой материнский наказ. Бил врага, гнал его с нашей русской земли».

Шестого октября 1945 года Рязанов приехал в Большое Козино. Над входом в клуб вывесили большой плакат: «Добро пожаловать, наш дорогой земляк!» В переполненном зале собрались родственники, те, кто знал его с детства, кто учился с ним. Многие земляки всю войну работали на сормовских заводах, давали фронту танки, самолеты и пушки. На праздничных костюмах сверкали ордена и медали – награды за доблестный труд. А рядом с ними сидели в гимнастерках с боевыми наградами те, кому довелось дожить до Победы и вернуться домой.

Василий Георгиевич пришел на встречу с земляками в парадной генеральской форме при всех орденах и медалях, а их 19, с двумя Золотыми Звездами. Он сказал:

- Большое вам спасибо, дорогие земляки за хорошие слова в мой адрес! Но сила наша не в одном человеке, а в единстве всего советского народа...

Таких, как я, миллионы. Любой из нас, будь он хоть трижды Героем, но если не будет иметь в достаточном количестве первоклассной техники, вряд ли одолеет врага. А вы снабжаете нашу армию этой техникой – вот где корень победы. Я честно выполнил приказ Родины. Я вышел из вашей среды, здесь вот, в этом селе, рос и воспитывался. Упорству в труде, честности по отношению к общественному долгу учился я вот у этих тружеников Сормовского завода - Павла Константиновича Сорокина, Ивана Клементьевича Благина и других. И выходит, что народ воспитывает героев. И нет благороднее и возвышеннее цели, как беззаветное служение своему народу, своей Отчизне...

Получая боевое задание, я стремился ценой любых усилий обязательно выполнить задание командования. Здесь мой товарищ Полушкин А.А. уже говорил, что я проявлял в боевых делах фронтовой обстановки новаторство, - это верно. В чем же заключалось это новаторство? Я приведу один пример. В начале войны я, командуя своим авиационным соединением, находился на своем командном пункте на одном из прифронтовых полевых аэродромах, как и все другие командиры авиасоединений. Но что я ощущал? Я не был удовлетворен этой системой управления боя, я по существу не видел самого боя. Пытался я управлять воздушным боем, находясь сам в воздухе, но и это меня не удовлетворяло, так как я должен управлять несколькими сотнями самолетов. И я решил перенести свой командный пункт на передний край боя, где мог следить за ходом боя. Мне все видно, как на ладони. И дело пошло совсем по-другому. Теперь этот способ введен во всех остальных авиасоединениях. Как видите, я особенно сверхъестественного ничего не сделал, а только внес некоторую рационализацию, что, безусловно, делаете и вы на своем рабочем месте.

Василий Георгиевич побывал на Волге с сыном и братом Алексеем, сходил в лес, набрал корзину грибов. Навестил дядю Михаила Васильевича и его дочь, свою двоюродную сестру Антонину. Они как раз собрались ужинать и угостили его вареной картошкой. – Как в детстве, - сказал довольный гость. Проведал и друзей детства.

12 октября генерал Рязанов побывал на заводе «Красное Сормово», встречался с земляками-танкостроителями. Директор завода генерал-майор инженерно-танковой службы Е.Э. Рубинчик по поручению коллектива завода вручил Рязанову памятный адрес, макет танка Т-34, их продукции, и зажигалку с памятной гравировкой, которой генерал пользовался до конца своей жизни. С макетом танка, - рассказывал Георгий Васильевич Рязанов, - в детстве играл его сын Алексей, внук Василия Георгиевича. Сейчас Алексей Георгиевич Рязанов известный биофизик, доктор наук. У него трое детей, правнуков Василия Георгиевича.

У Рязанова по-прежнему было немало дел. Еще две штурмовые авиадивизии, в том числе и 1-я гвардейская, вошли в состав корпуса. Появлялись новые реактивные самолеты. Прибавилось хлопот и еще убавилось времени. В полках, на полевых аэродромах, в штабе, везде надо его присутствие и умение оперативно решать возникающие вопросы. Он обобщает накопленный военный опыт, переучивает летчиков на новые типы самолетов. В «Красной Звезде» выходит его статья о формах учебы летчиков-штурмовиков в мирные дни. Хотя и мира-то особого и не было. Начиналась новая, холодная война.

В 47-м году корпус стоит в Белоруссии, Слониме, где он и расформировывается. Все Илы пустили на переплавку. Рязанова избирают депутатом Верховного Совета БССР. До сих пор сохранились вазы – подарок ему от работников стеклозавода «Неман». В депутаты его выдвинули рабочие стеклозавода «Неман», спиртозавода «Вселюб» и крестьяне деревни Бротянка. Рязанов женился. Родилось двое детей. Еще одного, своего родного племянника, он усыновил. Вторая жена, бывшая его радистка, она любила его до конца жизни, была верна. Если не умерла с ним, то только потому, что у нее на руках были дети, его дети.

Рязанова назначают командующим авиации в Львове, где он с 21.02.47 г. командовал 14-й воздушной армией Прикарпатского военного округа (в Киеве – 69-й – Киевского). А.В. Ворожейкин вспоминал, как он с группой инспекторов проверяли авиацию Львовского военного округа, и с ними беседовал Рязанов. Как-то, когда его не было дома, ему привезли в подарок огромную корзину фруктов. Теща, Ольга Васильевна, обрадовалась: такие красивые фрукты. Попробовала несколько, не удержалась. И такие вкусные. Но Василий Георгиевич, когда приехал, разозлился, отчитал тещу, - зачем приняла. Приказал немедленно отправить обратно. На возражения тещи, что она уже что-то съела, сказал, чтобы купили такие же.

С кем-то из его подчиненных у него был конфликт. Не знаю, на какой почве. Скорее всего, Рязанов защищал кого-то из своих летчиков. Летчики, как и разведчики наземные, работали в тылу врага. И, будучи сбитыми, иногда попадали в плен. Широко известна история Михаила Девятаева, угнавшего немецкий самолет и на нем прилетевшего домой. Многие пилоты убегали самыми разными путями, стремясь снова сражаться с врагом. Во время войны разбирательство было недолгим, летчики были нужны, и снова становились в строй. Но после войны их снова начали таскать в особые отделы, приписывать связи и с немцами и с кем угодно. Пилотам не у кого было искать защиты, кроме, как у командира, которому верили и на которого надеялись. И командир не оставлял в беде своих орлов, которым он тоже верил, благодаря которым корпус одержал столько побед. Но тут и командиру пришлось нелегко.

Офицеры-особисты очень не любят, когда им, тем более, в присутствии других офицеров, делают замечания, выговаривают, пусть это и командарм. Воспринимается это ими как личная обида. У них свое начальство, свои представления о ценностях. Подчиненный Рязанова оказался боевым, писал много докладных против Рязанова. Например, указывал, что тот был арестован, но скрывает это. Он, видимо, как-то об этом узнал и решил, что этим-то он уж наверняка добьет дважды Героя. Жалобщика тогда вызвали в первый отдел и спросили, откуда он об этом знает, от Рязанова ли слышал. А когда он ответил, что не от него, посоветовали эту информацию забыть, как раньше советовали это сделать самому Рязанову. Так что, далеко не все относились к нему с любовью и почтением. Как говорил сам Василий Георгиевич: я не червонец, чтобы всем нравиться.

Когда генерала Рязанова представляли на должность командующего воздушной армией, в характеристике было записано: «Подбором и расстановкой кадров занимается недостаточно. Среди офицеров аппарата, в штабах полков и дивизий до декабря 1948 года имелись офицеры в прошлом судимые, бывшие в плену и окружении, привлеченные к партийной ответственности!»

В 47 г. летчик из его армии улетел в Австрию. Командиров кого разжаловали, кого посадили. Недруги командующего воздушной армией воспрянули духом. Рязанов внутренне тоже подготовился к тюрьме. Не хотелось снова за решетку, но что поделаешь. На нервной почве началась экзема. Рязанова планировали разжаловать в рядовые и лишить всех наград. Когда это решение докладывали на политбюро, Сталин проговорил в усы: Рязанов, я его знаю, ... И тут же машина завертелась в обратном порядке.

Предлагали министром гражданской авиации. Но он не мог работать в режиме, задаваемым Сталиным, по ночам, и отказался. Были и другие предложения. Хотели использовать его политическое образование. Перед отъездом в последний отпуск, откуда он не вернулся, он сказал матери: ничего не поделаешь, придется после отпуска ехать в Москву, как я не отказывался, не смог.

Планы Сталина в отношении Рязанова. У него коммунистический университет – аналог семинарии Сталина, его любимый вуз, тюремный университет – тоже, как у Сталина. Тюремный стаж политический, возможно, был достоинством в глазах Сталина. Герой войны, лоялен. И – главное – боец, - доказал это. Не исключено, что Сталин мог рассматривать его в качестве вероятного наследника. Рязанов был выпускником Коммунистического университета имени Свердлова, который Сталин ценил, в котором проводил встречи. Его сокурсников Вознесенского и Щербакова, которые могли рассматриваться как потенциальные наследники, к тому времени уже не было в живых. К Рязанову с большим уважением относился сын Сталина Василий. Есть несколько его телеграмм, в том числе поздравительная, к пятидесятилетию Рязанова, телеграмма, написанная очень тепло и почтительно.

Как бы сам Рязанов отнесся к такому предложению? Раньше согласился бы. Но тогда он, видимо, уже не хотел быть первым лицом, не хотел ни почестей, ни славы, - этого у него было достаточно. И он уже так устал, что хотел только, как герой Лермонтова, «свободы и покоя, ..., забыться и заснуть». У него не было обостренного инстинкта власти. Он бы, конечно, выполнил любой приказ, но больше всего ему хотелось бы быть свободным, возиться с детьми, заниматься чем-то в свое удовольствие, учить детей множеству вещей, в том числе и тем, которым он сам хотел бы обучиться. Но, - снова повторюсь, он стал бы руководителем, скорее всего, лучшим, чем те, кто был на этих ролях. И получал бы радость от этой работы, как он получал ее от любого другого занятия.

Каждый выбирает свою судьбу и становится тем, кем хочет стать. Кому-то нравится лежать на боку, и он всю жизнь этим занимается. Кто-то хочет стать спортсменом и певцом, например, и что-то в этих направлениях предпринимает. Если бы Рязанов хотел стать политиком, он не ушел бы в авиацию. К тому же политику для реализации власти нужны соответствующие средства, социальные системы. Он же мог опереться только на военную авиацию, и то – не слишком надежно. А в той обстановке, когда окружение Сталина стремилось к власти любой ценой, он, скорее всего, не смог бы удержать власть. Василий Сталин знал это окружение и заявлял о том, что его отца убили, возможно, с какими-то основаниями.

Таких бойцов, как Рязанов, было немало. Маршалы и генералы, полковники и капитаны, сержанты и рядовые, - все они отдавали все, что могли. Рязанов же, наверное, был больше подготовлен. В нем было больше заложено, и отдать он мог тоже больше. К тому же Рязанов в чем-то опережал свое время. Например, постоянно учился всю жизнь, а сейчас такое обучение становится необходимостью.

В 48 году отдыхал 2 раза в Карлсбаде, где ему очень нравилось. Сохранился его дипломатический паспорт с датами прибытия и убытия. В 48 же году произошла и 1-я «бархатная революция» в Чехословакии, в результате которой страна стала дружественной Советскому Союзу, вошла в его сферу влияния. Природа не терпит пустоты. Если американцы восстанавливали Германию, обустраивая там свои базы, то Советскому Союзу нельзя было не приблизить к себе Чехословакию, народ которой помнил свое освобождение советскими солдатами и прекрасно относился к русским. Участвовал ли в этом Рязанов доподлинно неизвестно. Может, что-то советовал чехословацким друзьям. Но он не был специалистом по заговорам и тайным операциям. Этим должны заниматься профессионалы. Да и даты его присутствия отличаются. Хотя Одинцов в звании генерал-полковника был советником генерала Ярузельского в Польше. Как мне говорил тогда Г.Т. Красота: командует Ярузельским.

На обороте этой открытки с видом гостиницы, где он остановился, письмо жене: «20.5.48. Иринок, дорогая, здравствуй! Сегодня закончили все исследования. Начали лечение. В том же порядке, как и раньше. Чувствую себя неплохо. Только скучаю. Всех целую. Особенно Мишу. В. Рязанов».

Вообще, он был человеком веселым, любил шутить, смеяться. И можно было бы сказать, что он жил легко, весело и непринужденно, если бы он не работал непрерывно. А к работе он относился очень серьезно. Да и работа была такой, что пошутить можно было только тогда, когда она подходила к концу. Может, в редкие свободные часы и хотелось ему расслабиться, посмеяться. Еще по свидетельству всех, его знавших, он был красивым и сильным человеком.

Комкор Степичев В.В., Василий Васильевич, с Рязановым они были Вась-Вась, в Киеве пришел к нему: Вася, ты дважды Герой, член ЦК, Верховного Совета, тебя послушают. Попроси о квартире для меня, негде жить с семьей. Вмешалась жена: Вася, ты сам без квартиры, только друзьям и помогаешь. Степичев ушел. Рязанов сказал жене: я потерял друга. Мама рассказывала мне, как бы каялась.

В Киеве года 2,5 жили в ведомственной гостинице на улице Розы Люксембург, 4. Там и сейчас гостиница, дом приемов. Огромная квартира на втором этаже, брат ребенком ездил на велосипеде. Время было голодное, мама соорудила во дворе курятник, завела кур. Они иногда выскакивали со двора и бежали через улицу в парк, к могиле Ватутина. Регулировщик, стоявший на перекрестке, ругал маму, бежавшую за курицей. Зарплаты Василий Георгиевич отдавал на займы. Мама волновалась: чем детей кормить. – Ничего, как-нибудь проживем, - отвечал отец.

Он вел большую общественную работу, избирался депутатом Верховных Советов БССР и УССР, был кандидатом в члены ЦК Коммунистической партии Украины. В Верховный Совет УССР он избирался от Сумской области, избрали его вместе с С.А. Ковпаком. Интересно, что более пятидесяти лет тому назад Рязанов поднимал вопросы, ставшие актуальными сравнительно недавно. Так, сохранились наброски его выступления на партийном активе Киева в 50-м или в начале 51-го года, где он говорил о необходимости защиты окружающей среды, о сохранении чистоты полей и рек и, в частности, речушки Нивка под Киевом. И это тогда, когда и слова экология не знали. Он говорил о необходимости расчистки речки, протекающей недалеко от Святошина. Не сбрасывать туда отходы, обустроить там ряд прудов Может быть, благодаря его стараниям, эта речка сейчас, как он и предлагал тогда, очищена, в нее уже не сбрасывают промышленные отходы, на ней сооружена цепь прудов, в которых разводится рыба.

В своей предвыборной речи Рязанов говорил: «Трудовой энтузиазм рабочего класса Украинской республики в сочетании с повседневной помощью трудящихся других братских республик, в первую очередь, русского народа, обеспе­чил Советской Украине невиданные темпы восстановления и развития...

Успехи нашей страны бесспорны. Но они не могут успокаивать нас. Самоуспокоенность, как известно, всегда порождает благодушие и зазнайство. Многое еще предстоит сделать нашему народу, чтобы гарантировать нашу Родину от всяких случайностей, чтобы ускорить наше продвижение к коммунизму».

Потом Святошино, (снимки, правда, в Ирпене, 50-й год) за 4 месяца до смерти, тоже ведомственный дом в конце улицы Львовской, на берегу озера. Сейчас там ГАИ, а сам дом старый, в альбоме начала 20-го века в серии красивые дома Киева есть его фотография. Отцу очень нравилось: сосны, озеро, напоминало чем-то Большое Козино. Он полюбил Святошинский дом за те 4 месяца, которые он там прожил. Большой участок, где бегают овчарки. Можно даже лошадей завести. Сосны, зелень, тихо, воздух прекрасный. Наверное, ему уже рисовались картины долгожданного спокойного отдыха в этой благословенной обители, но судьба, как нередко бывает, и тут подвела. Потом в этом доме жил С.К. Горюнов, которого назначили на должность Рязанова.

Похороны пышные. Лафет на лошадях через весь город. Мой, покойный уже знакомый, бывший тогда редактором газеты «Вечерний Киев», говорил, что ни до этого, ни после таких пышных похорон в Киеве не было. Мама не присутствовала, она лежала пластом, не могла встать, да и почести, пышность она не любила, была очень скромным человеком. Уже после смерти отца ей с детьми дали квартиру в только что построенном доме на Крещатике. Эти дома отец не любил, называл пряничными домиками за то, что обложены плиткой. Можно было и уехать в Москву. Но здесь, в Киеве могила мужа. Потом хотела менять на Москву, город ее детства, но не сложилось. Мама, я считаю, совершила подвиг, отказавшись от своей жизни ради детей. Брат Слава после суворовского сразу женился. Потом закончил вуз, сам поехал работать на асуанской плотине, потом в Ирак, а потом ему предложили работать в ООН, где он лет 15 проработал. Миша в 1 год тяжело переболел. Мама говорит, что спас врач, вколовший лошадиную дозу пенициллина.

В Киеве мама на день рождения мужа купила ему в подарок золотые запонки. Он: я золота никогда не носил и носить не буду! Сдай обратно или делай с ними что хочешь. Мама понесла в ювелирный магазин на Бессарабке. Там обратно не принимают. Но можно обменять. Мама обменяла на серебряные стопки, до сих пор они сохранились и служат.

Меня интересовал вопрос о смерти отца: естественная она или насильственная. Потом еще вопрос, связанный с первым: не выбрал ли его Сталин в качестве приемника и поэтому его убили. Не решен ни тот вопрос, ни другой. Сталину он импонировал не только как последний из оставшихся раскрученных выпускников Коммунистического университета имени Свердлова, которому Сталин доверял. Сталин, разбиравшийся в людях и умеющий видеть суть, понимал, что человек, мыслящий неординарно, свободно, масштабно и непредвзято, - большая редкость и ценность. А у Рязанова этот дар проявился в полной мере.

Анатомический диагноз: общий атеросклероз с преимущественным поражением венечных артерий сердца и мозговых артерий, умеренно выраженный атеросклероз аорты. Множественно распространенные очаги миомаляции в задней и боковой стенках левого желудочка. Ишемические очаги в левой сосочковой мышце. Рубцовые поля (кардиосклероз) в передне-боковой стенке левого желудочка.

Но некоторые обстоятельства... Мама рассказывала, что как-то отец приехал со службы очень расстроенный и рассказал маме, что был очень неприятный разговор. Генерал Гречко (впоследствии маршал, министр обороны), командовавший тогда Киевским военным округом, вызвал его и после некоторых необязательных вопросов сказал, что Сталин ведь не вечен и как он отнесется к кандидатуре Никиты Сергеевича ему на смену. Отец – по словам матери – был не очень высокого мнения о Хрущеве. Он встречался с ним на фронте и на Украине после войны. Ему он, конечно, это не высказывал, но такие вещи чувствуются. Да и скрытность не была особенно присуща Рязанову. Может быть, он говорил кому-то, а слова передавались. Тогда, с Гречко, он постарался уйти от щекотливой темы, сказал, что при живом еще человеке обсуждать его приемника не хочется. Но все было ясно. Ему фактически предложили участие в заговоре, зная, видимо, о его довоенном аресте и предполагая затаенную обиду, а он отказался. Такие вещи требовали немедленной реакции, а Хрущев решал вопросы кардинально – устранением.

В санатории с Рязановым в момент его смерти отдыхал его друг, полковник Нестеренко, с которым отец получил первую звезду Героя за форсирование Днепра в 43-м. Тогда Нестеренко был капитаном, а сейчас командовал полком в Забайкалье. Странно, что Нестеренко вскоре умер тоже от инфаркта, хотя он был на пять лет моложе пятидесятилетнего Рязанова. Лечащий врач отца в Киеве, известный академик медицины, был арестован после смерти отца. В машине он принял яд и умер. Поэтому возможна врачебная версия по приказу того же Хрущева. У бабушки, Ольги Васильевны, царство ей небесное, тещи Василия Георгиевича, была знакомая, которая в момент смерти его работала в КГБ. Она рассказывала бабушке, что его убили, что версия преднамеренной смерти была, и была основной, но по приказу сверху расследование прекратили. Сердце у отца действительно было в плохом состоянии. Он в последние годы чувствовал себя плохо, на фотографиях того времени выглядит больным. Но лечили его желудок, а не сердце. Врач мог покончить с собой из-за страха пыток. В пользу версии преднамеренного убийства, наверное, процента 2-3, хотя трудно оценить количественно. Но и это немало.

Что же было с отцом? Было ли это неоказание необходимой помощи, умышленным неправильным лечением, убийством, просто врачебной ошибкой сказать очень сложно. Наиболее вероятен вариант естественной смерти. Так считала мама. Он все пропускал через свое сердце, которое и не выдержало.

У него были часы, подаренные ему Сталиным. Может, это был массовый вариант, когда группам в чем-то заслуженных людей преподносят часы с такой надписью, но они были. После смерти Василия Георгиевича эти часы носила некоторое непродолжительное время его теща, Ольга Васильевна, моя бабушка (замечательный человек, когда я ставлю свечку в церкви за родителей, обязательно поминаю и ее, царство ей небесное). Носила она их не для хвастовства, хотя, возможно, и такой мотив был, и чтобы, милиция трепетала, например, при какой-то оказии, которые тогда были вероятнее и могли заканчиваться плачевнее, но, в основном, потому что тогда с часами было, не в пример дню сегодняшнему, гораздо сложнее, а за временем надо было следить. И в то послевоенное время, когда к ней из Москвы приехала любимая племянница, а она на вокзале пыталась посадить ее в поезд, буквально засовывая в окно вагона, - тогда путешествовать оказывалось тяжелее, чем сегодня, - часы у нее сняли, - воришки в то время работали, видимо, по причине тех же несытых времен, более оперативно и мастеровито, чем сейчас. Она, конечно, расстроилась, но, - что поделаешь, - жизнь продолжается, - не в часах счастье.

И вещи того времени у мужчин были мужественными. Сейчас таких почти нет. Опасная бритва и камень для остановки крови при порезах, галифе, кобура, полевая сумка, планшет, летный шлем...

Куртка, например, меховая английская, королевских с короной на «молнии» британских военно-воздушных сил, тоже утеряна. В ней Василий Георгиевич на многих фронтовых фотографиях. Надо было отдать ее в музей. В детстве, помню, я ее пару раз одевал. Она, в самом деле, была красивая, удобная, легкая, теплая. И отец ее, наверное, любил, если он на ней запечатлен. Даже в каком-то документальном фильме 45-го года, посвященном Александру Покрышкину, он в этой куртке принимает маршала Конева. Еще, помню мальчишкой, лет 12, я вышел в ней во двор. А парень постарше, дворовый авторитет, когда все ребята стали ее восхищенно осматривать, сказал: а вот на воротнике, на ярлыке, тоже с английскими надписями и, возможно, с короной, - сейчас уже не помню, - темные полосы, - он сказал, что это от грязной шеи. Я тогда нашелся и ответил верно: дескать, на фронте не всегда было время мыть шею. И вместо музея она бесследно затерялась после того, как я отдал ее сыну, вовремя не забрал, когда он из нее вырос, а потом ее носила мать сына, а потом куртка и исчезла, - по версии уже ее матери, съела моль. Я тоже расстроился, но не смертельно.

После войны Советский Союз стал более могучей и величественной страной, чем он был до начала войны. Многие стали называть его империей, по аналогии с российской империей. Но ни Россия, ни Советский Союз никого не угнетали. Я понимаю термин «империя» в применении к России, как признание заслуг влияния в мире, величия страны. И произошел этот подъем во многом благодаря таким бойцам, как В.Г. Рязанов. Сейчас кто-то негативно относится к величию страны, предпочитая уют и комфорт. Это вопрос мировоззренческий. Можно привести много аргументов, как в пользу одного мнения, так и противоположного. Но все-таки человек отличается от животных способностью мыслить и трудиться для какой-то идеи. Рязанов Василий Георгиевич, можно сказать, отдал свою жизнь служению народу, защите Отчизны. Его сын Георгий посвятил свою жизнь идее поиска истины.

Очень много воспоминаний о нем, о Василии Георгиевиче. След в памяти современников он оставил. И удивительно, что все воспоминания положительные. Никто худого слова не сказал. Хотя, конечно, у него, как у всякого активного и деятельного человека были и враги, доставлявшие ему немало неприятностей. Хотя бы арест и тюрьма. А в 47-м, когда летчик улетел в Австрию. Тогда же его буквально преследовали.

Старший сын Георгий стал известным физиком. На его работы ссылаются, о нем была телепередача из серии с А. Гордоном. Но последние десятки лет он занимается более общими вещами, физика среди них только частный случай. У него в 1993 году в московском издательстве «Гнозис» вышла книга «Путь к новым смыслам», а после этого пять, наверное, книг в Интернете: Корабль Абсолютного Полёта, Путь к Богу, New physics, Physics of unity, The divine state of consciousness.

Василию Георгиевичу обязаны жизнью многие летчики и тысячи, наверное, наших солдат, которым эти летчики помогали. Недаром пехотинцы, как мама рассказывала, радовались при виде разворачивающейся радиостанции ВПУ. Те ветераны войны, кто еще жив и сражались на одном фронте с Рязановым, принимали участие в одних операциях, до сих пор хранят благодарность, наверное, не только ему, а всему коллективу 1-го гшак: героическим летчикам, связистам, управлению и другим. Но тогда заслуги корпуса персонифицировались в Рязанове. Да и его ведь во многом заслуга в организации работы корпуса, воспитании, учебе его бойцов.

Очень многое говорит о гибкости мышления Рязанова. Его разум очень тонко, быстро и четко взаимодействовал со сложной средой. Его ум внедрялся в среду, чувствовал и предвидел тренды, тенденции. Он не боялся принимать решения в условиях неопределенности, принимая на себя ответственность за последствия своих решений. Это было опасно. Но жизнь вообще опасна.

Да и сам Рязанов обладал такого рода, нелинейным, как он говорил, мышлением. Дважды Герой Советского Союза Михаил Петрович Одинцов стал генерал-полковником, перерос своего учителя. И должности занимал повыше, например, командовал авиацией Московского военного округа. Правда, неизвестно, кем бы стал Рязанов в возрасте Одинцова. Генерал-лейтенант авиации Рыбалко, бывший истребитель из корпуса Рязанова, уверен, что он стал бы, как минимум, министром обороны. Одинцов нес знамя Победы на параде в честь пятидесятилетнего ее юбилея. На столетнем юбилее Рязанова Одинцов, уже умудренный командирским опытом, говорил, что самое главное в командирской деятельности Рязанова это неординарность мышления и смелость принятия решений. Кроме этого, Рязанов дал ведущим свободу выбора боевых порядков, разрешил видоизменять решения по обстоятельствам. А это сложный вопрос, - задумчиво говорил Одинцов. Все это, но, в первую очередь, замечательные особенности мышления командира корпуса, и привело к тому, что корпус стал ведущим, образцовым. И, конечно, душевность его, сопереживание всему важному, то, что не забывается очевидцами.

Чтобы активно и успешно управлять какими-то процессами в нашем сложном мире, надо уметь принимать здравые решения в условиях постоянной и растущей неопределенности. Для этого необходимо интеллектуальное сочетание предсказательных способностей, способности создавать новое, инновации, и управленческой деятельности. Надо также уметь мыслить глобально и действовать активно в зависимости от ситуации. Надо быть в единстве со средой, с управляемой организацией, и создавать установку не просто на желаемое, а на осуществимое будущее. Последнее требует созидания взаимно согласованного мира, соответствующего как своим собственным познавательным и конструктивным возможностям, так и внутренним неявным тенденциям среды. Всего этого Рязанов достиг, достиг упорным трудом, вдохновением, творческой интуицией и стратегическим видением будущего.

Сегодня понятно, что овладение временем это ключевое действие отдельного человека в ключевой момент. На определенных стадиях эволюционных процессов в сложных системах (как, например, военные действия) действия каждого отдельного человека становятся существенными и могут вывести систему на предпочтительный путь будущего развития. Эти стадии, когда возможны проявления всеобщей сопричастности и соучастия, когда заметно влияние даже отдельного человека на исторический ход процессов, на развертывание исторических событий, возникают в состояниях неустойчивости сложных систем. На языке сегодняшней науки это моменты вблизи бифуркации или вблизи момента обострения. Тогда не было таких понятий. Но природа сложных вещей была та же.

Именно в эти моменты действия каждого конструирующего действительность и управляющего ею субъекта могут стать существенными, определяющими возникновение новой структуры, нового коллективного образца поведения. Рязанов меньше всего думал об особых точках и новых структурах. Но он решал сам, что он может делать, что желательно осуществить, исходя из его целей и ценностей и с пониманием глубочайшей собственной ответственности за грядущий результат, за становящееся целое. Как сказал французский философ Пьер Тейяр де Шарден, будущее находится в руках тех, кто способен дать будущим поколениям веские основания жить и надеяться.

Мамина жизнь подвижническая, героическая, под стать мужу. Ее отец дворянин, офицер, воевал в 1-ю мировую, затем добровольцем пошел на фронт во вторую мировую. Воевал в кавалерии, был ранен, награжден. Интересно, что в 1924 году женились брат с сестрой тоже на сестре и брате. Но если мамины родители развелись в 1929-м, то вторая пара братьев и сестер, тетя Лида, Лидия Сергеевна с дядей Костей, Константином Васильевичем прожили вместе долго, до самой смерти. В 16 лет, после 8-го класса, мама пошла добровольцем на фронт, еле упросив, - действительно ей через несколько месяцев исполнялось 17. Служила радисткой, воевала вместе с отцом. Прошла с 1-м ШАК весь его боевой путь: от Калининского фронта до Берлина и Праги. На передовой была под бомбежками и обстрелами. Награждена была боевым орденом и медалями, медалью «За отвагу». Под Берлином отстреливалась от наступающих немцев. Так же, как и отец, она была великой труженицей. Царство им небесное.

После войны стала женой Рязанова и в 26 лет осталась вдовой с тремя малыми детьми. Осталась возле могилы мужа, не уехала в горячо любимую ей Москву. Не вышла замуж, а ей предлагали, хранила верность мужу. Бедствовала, выбивалась из сил, но детей растила, воспитывала. Отказывая себе почти во всем, следила, чтобы все было у ребят. Всегда была веселой, шутила, смеялась. Но и строгой тоже была. Наша с братом вина, что мы, когда она уже постарела, никак не могли свыкнуться с потерей ее силы. Она, наверное, хотела уже немного отдохнуть, ей было тяжело, а мы шутили над ее редко прорывающимися жалобами, как постоянно раньше шутила она. Царство ей небесное, труженице, праведнице. Очень надеюсь, что там ей хорошо, постоянно молюсь, чтобы там она встретилась с отцом, как она хотела. Чтобы и другие их близкие были с ними. Хотя насколько применимо слово было, неизвестно, - есть ли там время. Чтобы было им там дружно, весело, радостно, светло. Души их на земле были радостными, светлыми и чистыми. Услышь, Господи, мои молитвы...

 

В начало

 

© В.В.Рязанов, 2008 г.