Источник:

Независимое военное обозрение. #26 (248) от 20 июля 2001 г.

 

Александр Щербаков

ТАК ЧЬИ ЖЕ ЛЕТЧИКИ ЛУЧШЕ?
Как советские прокуроры прославили немецкого аса

 

Об авторе: Александр Александрович Щербаков - Герой Советского Союза, участник Великой Отечественной войны.

 

В "НВО" # 15 за 2001 г. напечатана статья А.Докучаева "Рейтинг асов. Чьи летчики во Второй мировой войне были лучше?" В ней автор предлагает оценивать боевую эффективность летчиков-истребителей не только по количеству сбитых самолетов, но и по некоторым другим параметрам. Это соотношение количества побед к количеству проведенных боев, к количеству боевых вылетов, к количеству проигранных боев, а также учет характера боевой работы, оценка боевых качеств самолетов своих и противника.

МЕТОДИЧЕСКАЯ ОШИБКА

В предлагаемой методике, безусловно, есть логика и объективность подхода к определению рейтинга асов. Однако у читателя-непрофессионала должно возникнуть сомнение: почему все-таки Кожедуб, сбивший 62 самолета, на первом месте, а Хартман, сбивший в шесть раз больше, только на третьем? Поэтому считаю нужным отметить методическую ошибку, допущенную автором. Он использует количество сбитых самолетов, официально заявленное союзниками и официально заявленное немецкой стороной. А эти количества получены существенно разными системами счета и учета.

Так вот, не сбивали немецкие асы на восточном фронте по 200 и по 300 самолетов. Для такого утверждения у меня следующие основания. Во время Висло-Одерской и Берлинской операций наш 176-й гвардейский, Проскуровский истребительный авиаполк, поспевая за стремительно наступающими наземными войсками, занимал очередной аэродром, что называется, еще тепленький после немцев. Там в служебных помещениях оставались полетная документация, газеты, журналы. В одной газете люфтваффе (за февраль или март) я нашел небольшую заметку с небольшой фотографией о том, что Эрих Хартман сбил 303 советских самолета. Все мои товарищи были очень удивлены такой цифрой. Все они знали о высоких боевых качествах немецких летчиков, но столь большое их превосходство никто в реальных боях не отмечал.

С тех пор я стал собирать всевозможные публикации на данную тему: немецкие, английские и американские. Первые послевоенные публикации о немецких асах принадлежат перу американских авторов Толиверу и Констеблю. Это у них и были опубликованы счета сбитых Хартманом и другими немецкими асами самолетов. Не странно ли, что сведения о своих национальных героях немцы отдали в монополию американцам? Книги "Белокурый рыцарь рейха", "Немецкие асы 1939-1945" были изданы в США в начале 60-х гг., а затем уже в Европе с несколько иными названиями. Первоначальные сведения для этих книг авторам дал Хартман, находясь в США на стажировке по освоению реактивных самолетов. Вспомним, что издание этих книг совпадает с пиком холодной войны. Из упомянутых книг мы знаем, как велся подсчет "сбитых" самолетов в люфтваффе. Для утверждения победы требовались следующие условия:

- доклад летчика, сбившего самолет;

- подтверждение сбития участником боя;

- рекомендация командира эскадрильи (штаффелькапитэн);

- пленка фотокинопулемета, запечатлевшая попадание в самолет противника;

- подтверждение наземных свидетелей, видевших воздушный бой, или обнаружение обломков упавшего сбитого самолета.

Предлагаю проанализировать, насколько возможно было выполнить эти требования в период боевых действий. Поясню, что автор этих строк за время пребывания на фронте асом не стал, но суть и особенности воздушного боя второй половины войны понял достаточно хорошо. Итак, по пунктам.

НЕБЕСНЫЕ ПРИПИСКИ И РЕАЛЬНЫЕ ФАКТЫ

Мог ли летчик, прицельно обстрелявший самолет противника, быть уверенным, что он его сбил, что тот не сумел вернуться из боя? Мог, но не всегда. Воздушные бои чаще всего были групповыми. Летчик после удачной атаки не будет сопровождать свою жертву до земли, как это делалось в Первую мировую войну. Наблюдая только за обстрелянным противником и теряя при этом высоту, летчик из победителя может сразу же превратиться в жертву, так как в воздухе есть и другие вражеские самолеты, которые могут атаковать его. После удачной атаки нужно энергичным маневром с набором высоты искать следующую цель или уходить из-под возможного удара сзади. Наши самолеты Ил-2, ЛаГГ-3, Ла-5, Ла-7 были очень живучими и часто, получив в бою пробоины, благополучно возвращались на свой аэродром, а после небольшого ремонта снова вылетали в бой. Сколько таких удачно обстрелянных, но не сбитых самолетов оказалось в личных счетах немецких летчиков истребителей? Наверное, немало.

Мог ли ведомый уверенно подтвердить победу своего ведомого? Мог, но далеко не всегда. Задача ведомого - прикрывать своего ведущего от атак сзади. Поэтому он большую часть своего внимания уделяет задней полусфере командира и меньше его способен оценивать результаты атаки. В данных рассуждениях я исключаю возможность заведомых приписок и ложных заявок. Однако в случаях сомнительных летчик, вероятно, будет трактовать сомнения в свою пользу.

Третий пункт - рекомендации командира эскадрильи (штаффелькапитэн) - имеет чисто формальное значение. Это учет докладов участников боя.

Следующий пункт - пленка фотокинопулемета. В наших ВВС фотокинопулеметы были на американских истребителях Аэрокобра Р-9. Были американские фотокинопулеметы на Ла-7 нашего полка. Их возможности и разрешающая способность хорошо нам известны. Эти аппараты фиксировали только выстрел в направлении противника. Киноаппарат снимает, пока стреляют пушка и пулеметы. Но результаты попадания появляются не мгновенно. Обычно следы разрушения появляются позже, когда нападающий кончил стрельбу и отвернул от цели. В архивах нашего полка сохранился кадр ФКП, сделанный Иваном Кожедубом. Он стрелял по Фокке-Вульф-190 с предельно малой дистанции. Сбитие подтвердили наземные войска. Но никаких следов попадания на пленке нет. Случаи, когда на пленке ФКП видны значительные разрушения конструкции, были очень редки. При тысячах сбитых самолетов убедительных кадров ФКП во всем мире наберется не многим более десятка, и они использованы во всех кинохрониках. В книгах Толивера и Констебля приведено несколько кадров. Среди них есть и весьма сомнительные, но ни один из них не принадлежит ни Хартману, ни Баркхорну, ни другим известным асам.

Наиболее надежными подтверждениями сбития самолета являются обнаружение упавшего самолета и сообщения наземных очевидцев. Однако очевидцы могли быть только тогда, когда воздушный бой происходил над расположением наземных войск. Если же самолет был сбит при свободной охоте, то подтвердить сбитие, как правило, было некому. Начиная с конца 1942 г. немецкие войска только отступали, и все сбитые ими самолеты над линией и за линией фронта вскоре оказывались в нашем тылу, и, естественно, всякое подтверждение для немецких летчиков исключалось. Так какая же часть в победных списках немецких асов является достоверной?

Сопоставление наших потерь с немецкими заявками на сбитие в отдельных операциях говорит, что немцы завышали свои победы в два-три раза. В общем, немецкие заявки на сбитие - это более или менее обоснованные предположения о возможности сбития, но не реальные факты.

А как же учитывались победы наших летчиков? Может быть, их тоже нужно сократить? Принцип использования истребителей в ВВС был иной, чем в люфтваффе. Главной задачей истребителей было прикрытие от ударов с воздуха наземных войск и прикрытие действий штурмовиков и бомбардировщиков. Наши истребители в основном действовали над линией фронта, над плацдармом, над переправой, в полосе наступления, то есть непосредственно над своими войсками. Поэтому подтверждение наземных войск было, как правило, надежным, и оно являлось главным зачетным основанием. Когда наши истребители сопровождали штурмовиков и бомбардировщиков и сбитие происходило за линией фронта, то ввиду того, что с 1943 г. наши войска только наступали, могли быть подтверждены самолеты, сбитые за линией фронта, после окончания наступления.

Возможно, в учете сбитых самолетов противника были сомнительные случаи и с нашей стороны, но наши победы скорее преуменьшены, чем преувеличены. Дело в том, что в первый период войны из-за повсеместного отступления наших войск и дезорганизации работы штабов многие наши летчики лишались возможности подтверждать свои сбитые самолеты. Так было с Александром Покрышкиным. Будучи однополчанином Кожедуба, я знаю, что Иван Никитович щедро одаривал своими сбитыми своих ведомых, так что его фактический счет превышал счет официальный.

УСЕРДИЕ НЕ ПО РАЗУМУ

Отрицая огромные победные счета немецких летчиков-истребителей, автор не ставит под сомнение их боевое мастерство и их боевой дух. Летчики-истребители люфтваффе, особенно те, что имели довоенную подготовку, показали себя очень сильными воздушными бойцами. Однако, блестяще выигрывая отдельные воздушные бои, они начиная с 1943 г. проигрывали воздушные сражения. После Курской битвы 1943 г. немецкая авиация полностью утратила свое господство в воздухе, чего не мог пережить, покончив с собой, начальник штаба люфтваффе генерал Ешонек. Блестяще выигрывать отдельные сражения, но проигрывать главные, судьбоносные войны - не главная ли это черта немецкой военной истории начиная с XVIII века?

Количество самолетов, сбитых Эрихом Хартманом, вошло в Книгу рекордов Гиннесcа, и, к сожалению этому есть "доказательство", которое трудно опровергнуть. Оказавшись в советском плену, Хартман был судим и приговорен к 20 годам исправительных лагерей, как сказано в деле # 463 Главной военной прокуратуры, "за нанесение ущерба советской экономике, выразившееся в уничтожении 347 самолетов". Разумеется, жрецам военной Фемиды не пришло в голову проверять цифру 347. Они ее получили из показаний самого Хартмана, который по наивности думал, что победившая сторона оценит его воинскую доблесть. Вот этот приговор и осуждение послужили для западной прессы и историков убедительным доказательством числа побед Хартмана. Так наши прокуроры прославили немецкого аса. Услужливый дурак опаснее врага.

Итак, если в предлагаемой А.Докучаевым методике сократить число побед немецких летчиков раза в два, для чего есть убедительные основания, то в рейтинговом ряду произойдет значительная подвижка не в пользу немецких асов.