Советской Родине мы были сыновьями

Супрунов Павел Петрович, ст. авиационный механик, гвардии старшина в отставке

г. Ставрополь, 5 мая 1007 года

20 февраля 1924 года я появился на Свет Божий. Отец мой, Петр Федорович, родился в 1902 году. Был рабочим на железной дороге, кондуктором на товарных поездах. Простудился, и вскоре после непродолжительной болезни, скончался в 1932 году. Мама, Мария Яковлевна, домохозяйка, 1898 года рождения. После смерти отца, пришлось ей вести все хозяйство, воспитывать меня и младшую сестру Александру. Мне как старшему сыну, пришлось пробивать дорогу в жизнь самому, одновременно помогая маме.

До 1927 года мы проживали в селе Новоуспеновка, Запорожской области, недалеко от районного центра Веселое. Потом переехали на постоянное жительство на ст. Каменоломни Ростовской области. А в 1935 году переехали в Новочеркасск Ростовской области.

Великая Отечественная война застала меня курсантом Ростовской спецшколы ВВС. В это время мы находились в лагерях Батайского летного училища, где практически знакомились с материальной частью самолетов.

Когда немецкие войска подошли к Ростову, нашу школу эвакуировали в город Кисловодск. А в мае 1942 года я закончил спецшколу. Меня направили в Астраханскую военно-техническую школу, для подготовки авиамехаников самолетов Ил-2. В это время немецко-фашистские войска штурмовали Мамаев Курган в Сталинграде, это в военном отношении стратегически важная была высота. Кто владел этой высотой, тот и владел всей ситуацией в битве за Сталинград. В июне 1942 года, когда на Сталинградском фронте шли ожесточенные бои, враг мог взять Сталинград, нас курсантов, ночью подняли по тревоге и направили к переправе через Волгу, на правый берег, для укрепления левого фланга Сталинградского фронта.

В то время были сняты на оборону Сталинграда все военные училища, находящиеся в Астрахани.

Оборону заняли в районе калмыцкого посёлка Ницаны, прикрывая левый фланг Сталинградского фронта. Активных боевых действий не происходило, если не считать бомбежки авиацией и ночными перестрелками дозорных отрядов.

В середине августа 1942 года, курсантские части были заменены кадровыми войсками, прибывшими из Сибири. Трудно приходилось нам, курсантам, не подготовленным для боевых действий, плохо вооруженным, даже не у каждого из нас была винтовка, не хватало гранат и бутылок с зажигательной смесью, которыми нам еще не приходилось пользоваться.

Было тяжело и страшно стоять в охранении, выдвинувшись впереди окопов. Наверное, тогда поняли мы, как тяжело пехоте и под бомбёжкой и при обстреле артиллерией и миномётами. Мы это испытали на себе. Но прямого столкновения с противником удалось избежать, так как главный удар немцы наносили по центру непосредственно на город. Но отразить натиск врагов мы были готовы. К этому обязывала нас Военная Присяга. Мы были сильны своей молодостью и бесконечной любовью к нашей любимой Родине. Но главная наша задача — освоение новой техники, была ещё впереди.

Мы верили в нашу победу, верили в силу советского строя, в оружие, которое нам еще предстояло освоить и применить на практике — штурмовик Ил-2, как в последствии ему присвоили почетное звание «летающий танк».

В этот период войны авиация пополнялась новыми самолётами, всё чаще видели мы и воздушные бои, и штурмовку наших Илов по передней линии обороны немцев.

Когда стало ясно, что Сталинград мы не сдадим, из Министерства Обороны (НКО) поступил приказ: «Всех курсантов направить для продолжения учёбы в свои военные школы».

Наша Астраханская ВТШ была эвакуирована в г. Усть-Каменогорск Восточно-Казахстанской области. В мае 1943 года с группой курсантов я был направлен на стажировку в действующую часть, в район предположительно серьёзного лётного сражения на Курской дуге. Наш полк 241-й ШАП ведёт бои за освобождение г. Белгорода.

Стажировка закончилась в сентябре 1943 года и мы, курсанты, возвратились в Астраханскую ВТШ для продолжения учёбы. В феврале 1944 нас, уже закончивших учёбу и получивших звание сержантов и старших сержантов, направили по штурмовым полкам 17-й воздушной армии. Группа курсантов, теперь уже сержантов и старших сержантов, в которую попал и я, была из одиннадцати человек. Это были: Голов М. В., Жуков Л. А., Зенцов С. А., Конюхов М. Н., Лысенко М. П., Мысливцев И. А., Пащенко Г. П., Саблин Н. И., Супрунов П. П., Ткачев Б. П., Хорунжий Б. П.

По прибытии в штаб корпуса нас направили в 6-ю Гвардейскую ШАД с которой мы и прошли до Великой нашей Победы.

Полк стоял тогда на аэродроме Петропавловка, с кратким отдыхом. Лётчики перегоняли с авиазаводов новые самолёты для полка, а тех. состав занимался профилактическими работами на матчасти, а главное отчищая белую камуфляжную краску с самолётов. Это было 8 февраля 1944 года. На следующий день нас распределили по эскадрильям. В первую назначили Голова М. В., Конюхова Н. М., Хорунжего Б. П., во вторую АЭ — Пащенко Г. П., Жукова Л. А. и Мыслищева И. А., а в третью АЭ — Лысенко М. П., Супрунова П. П., Ткачёва Б. П. и Зенцова С. А. Сержанта Саблина Н. И. зачислили в звено управления полка к капитану Сироткину А. И. Надо сказать, что в полку приняли нас радушно, старослужащие обращались с молодёжью по-дружески. Особенно хочется отметить старшего инженера эскадрильи Рагулина Ивана Алексеевича. По истине, как отец родной выхаживал нас, делал нас стоящими специалистами своего дела. Талантливый воспитатель и великолепный мастер, для него не было неразрешимых задач в технике. Так же и в других АЭ к молодым относились с уважением, даже если мы и допускали «ляпы», то дело заканчивалось не злой шуткой, а наставлением, примером. Мы втягивались в работу с интересом и большим желанием быстрее овладеть опытом «стариков».

Именно от них, таких как Фомичев Федя, Лукьянец Гриша, Хохлов Александр и многих других перенимали мы опыт безотказной работы авиационной техники. Спасибо им превеликое, за то, что научили нас, передали нам много дельных советов и всегда приходили на выручку в трудную минуту.

25 февраля 1944 года наш полк перебазировался на аэродром Кайдаки в пригороде Днепропетровска. Уже здесь в конце марта были получены с завода и перегнаны сюда все самолеты будущего подарка. Позднее мы узнали, что эти самолеты были подарены нашему полку, за то, что он в 1941 году защитил город Запорожье в составе 21 САД, а в 1943 освобождал Запорожье в составе 6-ой ГШАД. 1 мая 1944 года многочисленная делегация запорожцев (города и области) вручила нам свой подарок. Они решили дать самолетам имя своей землячки, героя Советского Союза — Полины Осипенко. И только 15 мая 1944 полк с аэродрома Кайдаки перебазировался на фронтовой аэродром — Сиротское Николаевской области. В канун 1-го мая в полк по приказу № 012 от 28 апреля 1944 из дивизии прибыло молодое пополнение летчиков: лейтенант Каляпин А. И., лейтенант Михайлов А. М., мл. лейтенант Древаль В. Г., мл. лейтенант Морозов С. И., мл. лейтенант Зубов Н. С., мл. лейтенант Кабанов И. С. 1 мая, во время митинга, я впервые познакомился с командиром нашего экипажа — лейтенантом Каляпиным А. И., которого представил командир 3-ей АЭ — гвардии капитан Зиновьев И. И.

Командир экипажа крепко пожал нам руки, мне и мотористу — Васину Виктору. А с воздушными стрелками гвардии ефрейтором Геной Свичкаренко мы были уже знакомы. Мне, наш командир Алексей Иванович показался очень скромным. Похвалил нас за хорошее содержание самолета, чистоту и порядок на стоянке, сказал, что скоро начнется боевая работа. В целом командир произвел хорошее впечатление на экипаж.

Первый боевой вылет с аэродрома Сиротское, лейтенант Каляпин А. И. совершил 20 мая 1944 года. Для меня, как механика, выпускающего самолет, этот вылет так же был первым. От качества подготовки самолета к вылету зависело успешное выполнение боевого задания летчиком.

Второй боевой вылет состоялся через месяц — 22 июня 1944 года. Совершался этот вылет с аэродрома Ростовцево, откуда по вечерам было видно зарево от пожара на железнодорожной станции Раздельная-узловая, в 70 км от Одессы. Ведущим в группе штурмовиков был командир АЭ гвардии капитан Зиновьев И. И. Под прикрытием истребителей 5-го ГИАП необходимо было выполнить штурмовку в населенном пункте Коржово в Криулянском районе Молдавии. Организованно, парами атаковали цели в Душке-Оницкани и Кошницах (удивительное совпадение — именно эти пункты были подвержены штурмовке полком в 1941 году, правда разница была в том, что тогда полк летал на самолетах И-153). Но сейчас это была десятка самолетов Ил-2. Приказ был штурмовать Деречин, Милятин, Подберезье. 14 июля 1944 года — третий боевой вылет экипажа Каляпин — Свичкаренко. Это были уже пограничные пункты Волынской и Гродненской областей. Атаковали танки и артиллерию противника, сильно препятствующих продвижению нашей пехоты. Штурмовики работали с малых высот до бреющего… Девять штурмовиков Ил-2 получили повреждение. Уничтожено 2 танка, несколько орудий полевой артиллерии и до 20 солдат и офицеров противника.

Командир корпуса, наблюдавший за действиями девятки Ил-2, со станции наведения, объявил благодарность всей группе. Но в бою как в бою, одним из зенитных снарядов был подбит самолет Алексея Каляпина и Гены Свичкаренко. Но ни один из членов экипажа парашютом не воспользовался…

Об этом рассказали мне летчики и стрелки, участвовавшие в этой штурмовке. Мне было страшно в это поверить.

Позже я стал вспоминать и анализировать поведение Каляпина перед вылетом. Да, он был расстроен чем-то, и невнимателен. Я бы сказал, даже суетлив в какой-то степени. На мой вопрос: «Куда летите, командир?», — он что-то невнятно буркнул, хотя в другие дни весьма подробно объяснял, как бы проверяя себя. Когда с КП блеснула ракета — на запуск двигателей, летчик включил приборы, дал сжатый воздух и винт начал вращаться, но никаких признаков работы двигателя не было. Я тогда вскочил на плоскость, глянул в кабину и обомлел: «Командир, вы же не включили «вибратор»!?» Он моментально включил тумблер и мотор с полоборота завелся… У меня отлегло, лег на плоскость и мы порулили на старт, куда уже подтягивались другие экипажи. Лежа на плоскости, я еще раз взглянул на командира. Сомнений не было, он чем-то был взволнован. На старте я проверил, заперто ли костыльное колесо, и стоя у самолета, приложил руку к пилотке — сигнал: самолет в порядке! Стартер взмахнул флажком и моя 32-ая рванулась с места, быстро задрав хвост, стала стремительно удаляться. Не было спокойствия, как в прошлые разы… 32-ая не вернулась на свой аэродром. Я расспрашивал всех, кто тогда летал. Никто не видел как это случилось… Был плотный заградительный огонь, били зенитки, били из пушек танки, особенно когда Ил-2 выходил на «бреющий»… танку не надо в этом случае задирать ствол пушки и легче прицеливаться…

17 июля 1944 года погиб мой моторист гвардии сержант Васин Виктор Архипович. Он был в группе механиков, мотористов и оружейников, которые на автомашине в качестве передовой команды выехали на аэродром Подгайцы. Попали на немецкую засаду, где и был убит Виктор. Ему тогда едва исполнилось 18 лет. Так я остался в экипаже один с оружейником.

После потери экипажа, мне инженер АЭ, Иван Алексеевич Рагулин, подыскал в запасе самолет Ил-2 за № 29, самолет технически исправный, но долго не летал (не было в нем нужды, был резервный). Конечно самолет первых серий, двигатель изношенный, особенно компрессионные кольца, почему и терял мощность, изрядно коптил, что было заметно по его фюзеляжу.

Летчик гвардии младший лейтенант Чижков М. А. проштрафился на более новой машине — на взлете преждевременно убрал шасси, самолет «просел», задел винтом землю и практически разбил машину. Очередной свой вылет Миша Чижков и воздушный стрелок Вася Зыков совершали на запасном Ил-2 под № 29. Я, как механик, привел этот самолет в порядок, устранил все технические недостатки, почистил от копоти фюзеляж, и доложил инженеру эскадрильи Рагулину И. А. о готовности самолета к боевому вылету.

И вот же какие случаи могут подстерегать людей в боевой обстановке. В то время, когда вроде бы ничто не предвещало опасности, погиб мой моторист Васин. И в этот же день на четвертом боевом вылете 17 июля 1944 года, на моей 29-ке, воздушный стрелок гвардии сержант Зыков Василий Михайлович с лейтенантом «штрафником» Чижковым сбивают в воздушном бою ФВ-190, пилотируемый фельдфебелем Зик Зигфридом (узнал об этом спустя 50 лет), который сбил 31 наш самолет. А получилось это так. После выполнения задания восьмерка Ил-2, с ведущим командиром Зиновьевым, отштурмовав цель, уходила на свой аэродром. Самолет Чижкова отстает от группы, так как маловата мощность двигателя, к тому же и коптит… Это и послужило, видимо, немецкому асу поводом для нападения на 29-ку, как легкая добыча. Фоке-Вульф-190 сделал разворот, стал преследовать свою добычу, предвкушая очередную победу. Но и воздушный стрелок Вася Зыков не сдрейфил. И только ФВ стал приближаться к Ил-2, для уверенной атаки, как Вася дал по ФВ пару длинных очередей, и ФВ перевернувшись, стал падать.

Через некоторое время, наземные войска подтвердили сбитый нашим Ил-2 Фокке-Вульф-190, немецкий архив подтвердил потерю самолета… Чижков и Зыков ходили в «именинниках», а я гордился тем, что и моя доля в этой победе есть, так как это на моем самолете она была одержана. И тут же я быстро нарисовал «звездочку» на кабине фюзеляжа, как символ сбитого вражеского самолета.

При расформировании полка, это уже после окончания войны, самолет № 29 передали в какое-то техническое училище. Летчик, прибывший в часть за самолетом, все разглядывал «звездочку» на кабине и сам легендарный самолет, все удивлялся, что воздушному стрелку удалось сбить истребитель, пилотируемый знаменитым немецким асом!

В июле 1946 года полки дивизии были расформированы. Наш полк (почти весь личный состав, оставшийся от демобилизованных) перешел в 140 гвардейский штурмовой авиационный Киевский краснознаменный Ордена Богдана Хмельницкого полк. Командовал которым Герой Советского Союза гвардии майор Нестеренко Дмитрий Алексеевич. 140-ой ШАП также, как и 108-ой, после демобилизации части личного состава, остался неукомплектованным, к тому же по штату мирного времени полк становился 4-х эскадрильным, по 12 самолетов в каждой АЭ. Почти все летчики вошли в состав 140-го гвардейского ШАП со своими самолетами Ил-10. Последние новейшие штурмовики, которые участвовали в боях на завершающей стадии войны. И так, война закончена Победой над немецким фашизмом.

Демобилизовался я в апреле 1950 года, возвратился в родной Невочеркасск. Не мешкая, в августе этого же года сдал вступительные экзамены в Новочеркасский мелиоративный институт, а в июне 1955 года с отличием защитил диплом и стал инженером-гидротехником по строительству малых и средних ГЭС. На работу был направлен в г. Огре, на строительство ГЭС. В 1957-1959 годах работал в ОКСе Ставропольского Совнархоза.

С 1959-1963 годы пришлось поработать инструктором промышленно-транспортного отдела Ставропольского крайкома КПСС. И вот подходит к завершению моя карьера. С 1963 по 1984 год работал управляющим Ставропольским трестом Инженерно-строительных изысканий. Трест — это мое детище… В 1981 году за досрочное и качественное выполнение работы по строительству Прикумского завода «Пластмасс» меня награждают Орденом Дружбы народов. За участие в боевых действиях во время Отечественной войны, награжден орденом Отечественной войны и медалью «За боевые заслуги». На пенсию вышел 31 декабря 2004 года.

В заключение хочу сказать несколько слов о тех, кто был со мной рядом, мои сверстники, мои друзья и рассказать об их судьбах…

Мой закадычный друг Миша Лысенко, после войны закончил авиационную академию в звании полковника. Еще долго служил на Украине.

Сережа Зенцов стал классным мастером по электроспецоборудованию.

Боря Ткачев закончил МВТУ им. Баумана, стал заместителем начальника систем управления в космонавтике. Провожал в первый полет Гагарина Ю. А., кандидат технических наук, награжден многими орденами.

Пащенко Гена, закончив академию Тыла, долгое время работал в аппарате Министерства Обороны, а с выходом в запас, возглавил отдел ГСМ Государственной границы, где еще отработал 25 лет.

Коля Конюхов — учитель физики, отработал в Новочеркасском техникуме около 35 лет.

Миша Голов стал заслуженным хирургом РСФСР, проживал в г. Севастополе.

О Мысливцеве, Саблине и Жукове ничего не знаю, разыскать их пока не удалось.

Печальная судьба подстерегла нашего Бориса Хорунжего, моториста 3-й АЭ. В Польше, в районе г. Кельце, он подорвался на гранате и погиб 10 февраля 1945 года. Это была 107-я безвозвратная потеря полка за время войны.

И еще хочу сказать теплые слова в адрес наших подруг по жизни. Когда после войны, получив образование и специальность, обзавелись семьями. Рядом с нами всегда присутствовали наши жены, которые создавали и создают нам уют, оберегают и сегодня от всяких неприятностей.

Я благодарен своей судьбе, что она преподнесла мне обаятельную и активную жену Леночку, с которой мы всегда ездим на наши полковые встречи. Благодаря ее большому труду и заботе, мы, бывшие фронтовики, могли встречаться, радоваться друг другу. Всегда помня, что все мы прошли большой жизненный путь, и не утратили самого главного — любви к человечеству, к дружбе, которая закалила нас и в годы войны, и сегодня, в мирное время.

Спасибо им, нашим женам, подругам по жизни, за их любовь и труд для нас, чтобы нам было лучше.

Источники информации:

1. Боевой путь 11 ЛБАП, 299 ШАП, 108 Гвардейского штурмового авиационного ''Рава-Русского'' Ордена Суворова полка, (май 1938 – июль 1946) — М., Фонд ''Народная Память'', 2008, 236 с.