Евгений Чорный

Соколиный полет "пешки"

2. Вынужденная посадка на минное поле
(Лето 1944 г., период освобождения Украины)

* * *

Тоже случай был, когда на разведку послали. На минное поле вынужденную посадку совершил. Как не погибли.

Как часто бывало: надо срочно для, не помню какого, штаба. Вроде, туда-назад слетай, за час, а то и меньше - должен обернуться. То ли чего-то с экипажем случилось, потому что не на своем самолете. А на самолете для разведки, были такие "пешки". Без стрелка-радиста - только вдвоем со штурманом. Да еще не со своего полевого аэродрома, а куда-то нас отвезли. Пока самолет готовили, эту фотокамеру заправляли, устанавливали.

А уже ночь почти.

* * *

И до сих пор не пойму. Сколько раз так было.. Посылают на задание, дают команду взлетать - а как ты взлетишь, куда сможешь, пока видно, прилететь и куда сесть сможешь - даже не обсуждается.. Там уже сам разбирайся как хочешь.

* * *

Вот и тогда тоже, когда на минное поле сели.

Тогда на "пешке"-разведчике так же - уже в ночь полетели. Только вдвоем со штурманом, без стрелка. Вроде все удачно прошло. И зенитки не очень били - в основном уже вдогонку начали стрелять, и ни одного истребителя. Видно и не ожидали, что кто-то вообще может прилететь в такое время.

Из облачности выскочили прямо над целью, Костя Сафонов, отличный был штурман, отснял нужный метраж.

- Все нормально, командир, давай домой.

Пока развернулись - а это все время, пока долетели - еще линия фронта только появилась, а уже земли практически не видно. Оно такой синеватой дымкой начинает как бы затягиваться. И видишь сверху, как это темнота к тебе навстречу прямо бежит. Там, где ты летишь, еще видно. Но это земля под немцами. Тут не сядешь. А линия фронта - как те зарницы в ночном небе - только на земле полыхает.

А куда ты летишь, чтобы сесть, - там уже темнота. Там же огней никаких нет. Прифронтовая зона - светомаскировка, сплошная темень. Сориентироваться нельзя: ни где ты находишься, ни где та земля под тобой. А если облачность - то неба и земли не отличишь. Почти все сливается - уже не столько видишь, сколько чувствуешь, что вот земля.. Темень ее как бы плотнее, что ли.

Взглядом туда, за линию фронта, летишь быстрее самолета - чтобы успеть туда до наступления полной темноты.

На обычном задании от мысли, что линию фронта перелетать, тебя всего начинает сжимать внутри, а тут - ждешь не дождешься, когда окажешься над этой самой же линией фронта. Чтобы хоть немного еще можно было отличать темноту земли от остальной темноты.

А насколько тебе повезет, даже найдя подходящее место, не врезаться во что-то, дерево какое-нибудь растет - его и не увидишь уже. Там уже - повезет не повезет.

* * *

В этот раз тоже, когда уже отправляли на задание, было понятно, что на свой аэродром никак не успеем прилететь.

Надо на вынужденную садиться. У штурмана спрашиваю, есть тут какой-то аэродром, чтобы успеть сесть. Не редко в таких случаях к истребителям или еще к кому садились. Близко ничего нет, отвечает - значит, куда-то в поле надо пристраиваться.

И тут как раз поляна. Вроде так на опушке леса. Но по размерам подходит и вроде ровная вся такая. Обрадовался, как сейчас помню - вот повезло. Туда падать надо, искать другого некогда.

* * *

Если была возможность и время, то в таких случаях старались пониже пролететь над местом вынужденной посадки. Осмотреть - мало ли что там может быть. Дерево там какое-то поваленное, овраг какой-то.

Если нормальное поле, то и на шасси садились. Наши полевые аэродромы не намного отличались от простого поля.

Все наши аэродромы - это такие же поля были. Какие-то бугры посрывают, ямы позасыпают, утрамбуют солдаты из аэродромного обеспечение. Это еще хорошо, если как-то разровняют или от травы очистят, вроде как полоса взлетная. Вот и весь аэродром - такое же поле. Для маскировки оно как бы и лучше даже.

* * *

Тут не было времени всматриваться, но пока заворачивал на посадку как раз над этим местом - вроде нормально, чисто и ровно.

Пошел на посадку и думаю, а может, садиться с шасси, а не на "брюхо". Поляна почти как и наш аэродром была. Улетать надо ж будет. А если техникам потом чинить надо - оно ж где-то оторвется, поломается чего-то - пока дождешься, когда приедут. Не один день тут прокуковать придется..

Я было уже думал садиться с шасси, а потом буквально в последний момент, да кто его знает - там может яма где-то или пень какой.. Смотрел-то не с такой низкой высоты, да и оно уже в дымке такой, туман вечерний стелился.

И не стал рисковать, шасси выпускать.

* * *

Нормально сели. Начинаем вылезать из самолета, чтобы оглядеться, как сели и как отсюда теперь улетать будем. Видим, на краю опушки, под лесом, несколько человек чего-то кричат, руками машут.

Далеко, сразу и не понятно - наши или немцы. Оно уже и темно. Чего кричат.. А потом расслышали - вроде кричат: Мины! Мины!

Начали вокруг себя вглядываться.

Костя первый увидел: "Васек, точно - мины. Смотри под правым крылом".

Противотанковая мина. Потом еще одну увидели чуть дальше.

Залезли назад на крыло самолета. Посидели. Чего делать - в кабину опять залазить и ночевать так?

Эти, возле леса, не уходят, но и к нам никто не идет. Ну, чего тут, всю ночь так сидеть?

Говорю Косте: давай за мной, выйдем.

Мины вроде противотанковые, не так опасны, как противопехотные, если и заденешь слегка. Если наступишь - то тут трудно сказать, сработает или нет.

Где-то спичками присветишь, а так - я впереди, штурман метров за пять - так и вышли к этим, которые, как оказалось, в оцеплении стояли. Чтобы никто туда не забрел или не заехал случайно. Немцами поле было заминировано, когда отступали, а наши саперы еще не успели добраться.

* * *

На следующий день, пока саперы приехали, мы с штурманом таким же образом к самолету пришли. При свете рассмотрели след от самолета и где мины были. Между несколькими минами проползли на "брюхе". А еще до одной - прямо по носу - метров десять не дотянули.

Когда разминировали, самолет помогли на шасси поднять - и улетели мы к себе. Поляна, действительно, оказалось ровной: и без кустов, и трава не густая - не хуже наших полевых аэродромов была.

Как только не погибли?

Если бы я, буквально, в последнее мгновение не передумал на шасси садиться; решил бы самолет поберечь чужой - не на "брюхо" приземлиться - на какую-нибудь из мин, обязательно бы, да наехали...

 

© Евгений Чорный, 2009 г.