Василий Васильевич Рязанов

СРЕБРЯНЫЙ ЯКОРЬ НЕБЕС
Жизнь и дела генерала Василия Рязанова

Авиация

Василия Рязанова, как написано выше, согласно предписанию, подписанному Молотовым, направили в армию, инструктором подива – политотдела дивизии 17-й Нижегородской дивизии. Прибыл он туда 1.07.1924. С 1.09.24 был еще членом бюро ячейки РКП(б) в управлении дивизией. Служил там до 19.03.1925 г. В красной армии он уже служил, рядовым, пехотинцем, с 04.20 до 03.21. Работа инструктора была знакома ему еще раньше. Познакомился и подружился Рязанов с Иваном Степановичем Коневым назначенным командиром и комиссаром стрелкового полка в Нижнем Новгороде. Пять лет командовал он этим полком, который стал для него, по собственному выражению Конева, большой школой войскового опыта. Об этом периоде своей жизни он рассказывал с особой теплотой и задушевностью.

С января 1925 г. Рязанов - начальник партучебы и помвоенком 2-й военной школы летчиков в Борисоглебске.

Василий подружился с секретарем комсомольской организации Александром Николаевичем Пономаревым, ставшим затем генерал-полковником авиации. Они встречались потом в академии имени Жуковского, а затем и на фронте, вспоминая Борисоглебск. В своей книге «Конструктор С.В. Ильюшин», уже в 1988 году, Пономарев писал:

«Я хорошо знал Василия Георгиевича Рязанова еще по совместной службе в Борисоглебске во 2-й военной школе летчиков. Политработник Рязанов поступил в школу летчиков в 1924 году после окончания Коммунистического университета им. Я.М. Свердлова (небольшая неточность (В.Р.)). Сын крестьянина, он привык к труду, много читал, всегда учился. Но учился он не для удовлетворения собственного любопытства, он старался применить свои знания на пользу окружающим, на пользу нашей стране и авиации. Внешне суровый, Рязанов был человеком добрым и общительным. В школе он активно работал в партийной организации. Коммунисты избрали его секретарем партийной организации. Мне, как секретарю комсомольской организации, приходилось часто советоваться с Василием Георгиевичем и потом проводить в организации партийные решения».

И снова Рязанов торопится сделать больше за меньшее время, совмещает работу с учебой. Пошел он учиться на летчика, чтобы лучше вникнуть в специфику их работы, чтобы пилоты не говорили, что он только языком работает. И увлекся, увлекся так сильно, что в мыслях постоянно звучало: летать, летать, летать. Вечерами он не мог заснуть, обдумывая полеты. Он окончил школу, получил удостоверение летчика. Летать он любил, и летал хорошо. С августа по декабрь 1926 г. Рязанов командируется в Ленинградскую военную школу летнабов (летчиков – наблюдателей), где в учебном отделе служит начальником партийной учебы, входя также в бюро ВКП(б), руководя Ленинским кружком. Это его последняя политическая работа. С 1927 года он уже не совмещает политическую работу с летной, а работает только летчиком. Некоторое время он работает летчиком-инструктором. Затем становится командиром звена – это его первая, но не последняя командирская должность.

Что такое полет? Перемещение в трехмерном пространстве. Мы придавлены к поверхности Земли силой ее притяжения. И перемещаемся по двухмерной поверхности, изредка с трудом подпрыгивая над ней.

Дополнительное измерение дает дополнительную свободу. И ощущение этой свободы сильнее тягот полета, его неудобств и опасностей, ревущего мотора, брызжущего маслом и бензином, строгого выполнения предписаний и правил. Летчик ведь всего лишь дополнительный винтик в самолете, использующийся четко и функционально. Но тяга к полету оказывается сильнее всего этого. Полеты – это ведь еще и творчество. Ни один полет, выполняемый по самым жестким регламентам, не похож на предыдущий. Воздух – ненадежная опора, и летчик должен постоянно изобретать какие-то новые приемы, чтобы удержаться в нем. Самолет, машина, созданная по законам механики, принципиально не учитывает флуктуации, переходы в хаос, состояния, характерные для воздушной среды. В этой ситуации важна интуиция, что-то лишенное логики, прямое видение. Пилот становится посредником между механическим аппаратом самолета и хаотической стихией. Тут он уже не просто винтик, дополнительный механизм, а творец, созидатель, победитель хаоса, покоритель стихии.

Восторгу от первого полета у Василия не было границ. Сначала кружилась земля. Инструктор сказал, что надо смотреть на горизонт. И сразу стало ясно, что вращается машина. И хотя в небе все показалось Рязанову так просто и ясно, но потом он видел, как самолеты капотируют, переворачиваются, бьются о землю, горят. Простота не легкая, а легкость не простая. Он всегда был внимательным и осторожным с самолетом, напрасно не рисковал.

Может быть, авиация и оставила его в армии. Так, отслужив некоторое время, он мог уйти на гражданскую политическую работу. А, став летчиком, он становился военным летчиком. После выхода из тюрьмы в 1939 году он тоже мог бы в армию не возвращаться. Но он подал рапорт, где писал, что он уже не мыслит себя не в армии и не в авиации. Его отец был солдат-бомбардир. Хотя в Коммунистическом университете у него были мысли заняться наукой. В анкете он писал об увлечении техникой. Его привлекали новые тогда электротехника, радио. Недаром радио он занимался потом немало, конечно, с точки зрения потребителя. Да и два его сына стали заниматься физикой.

С сентября 1927 г. он учится и одновременно служит командиром отряда в Серпуховской школе воздушного боя, в 3-й ВШЛ и ЛН (военной школе летчиков и летнабов). Растет его командная должность. Он уже не командир звена, а командир отряда. В октябре 1927 г. Серпуховская высшая школа воздушного боя была переведена в Оренбург. Командирами отрядов обычно назначали старых опытных летчиков. Назначение Рязанова, летчика с небольшим еще стажем, говорило о том, что его летное мастерство быстро росло. Он упорно, методично, увлеченно трудился, и это приносило плоды. Он приобретает авторитет как летчик, становится известным среди авиаторов. Он вместе с другими сотрудниками школы обживается на новом месте, проводит организационную работу, учит курсантов и, как всегда, постоянно учится сам. Упорно трудится, повышая и совершенствуя свое мастерство. Летать он любит. И каждый вылет приносит что-то новое.

До февраля 1929 г. работает Рязанов в Третьей военной школы летчиков и летчиков-наблюдателей. 10 февраля 1929 г. он еще поднимается по служебной лестнице, назначен старшим инспектором по летной подготовке УВВС РККА – управления военно-воздушных сил рабоче-крестьянской красной армии. Постепенно он становится одним из лучших летчиков в армии, а, значит, и в стране. Перед войной была даже выпущена марка с его портретом. Рязанов учится на курсах усовершенствования начальствующего состава (КУНС) при военно-воздушной академии им. Жуковского, созданных для подготовки руководящих кадров ВВС. С апреля 1930 года он в 8-й военной школе пилотов, в Одессе. Здесь он служит командиром и комиссаром эскадрильи.

«Пропеллер, громче песню пой,

Неся распластанные крылья!

За вечный мир,

В последний бой

Лети, стальная эскадрилья!».

В каких мирах, в каких пространствах летит теперь эскадрилья Рязанова? Летчики ближе к небу. Может, в небесном воинстве служат? Скоро все его летчики перелетят туда, на последние круги свои. Вся эскадрилья тогда, наверное, вскоре на смертный бой и улетела, и – бой-то смертный – погибла.

С 10 декабря 1931 г. Рязанов в Москве командир и комиссар эскадрильи военной школы специальных служб Военно-Воздушных Сил РККА, ВШ спецслужб ВВС РККА. Ранее школа была Высшей аэросъемочно-фотограмметрической школой Красного Воздушного Флота. А.В. Беляков, впоследствии штурман чкаловского экипажа, учился и работал там. С А.В. Беляковым Рязанов служит затем в Военно-воздушной академии им. Жуковского и в созданной в 1940 г. военно-воздушной академии командного и штурманского состава ВВС Красной Армии. Затем они встретились в 1945 году, когда Беляков в должности главного штурмана воздушной армии участвовал в Берлинской операции. Эскадрилья школы спецслужб базировалась на Центральном аэродроме, где проводились полеты со слушателями. Здесь же базировались некоторые другие части, в частности ЦАГИ, подразделения научно-исследовательского института ВВС, и другие. На аэродроме обычно собирался весь цвет тогдашней авиации. Здесь Рязанов встречался со многими, ставшими впоследствии знаменитыми авиаторами: В. Чкаловым, М. Громовым, А. Анисимовым, Г. Байдуковым, И. Михеевым, В. Коккинаки. С Громовым и Байдуковым он еще встретится в военные годы.

К этому времени относится его знакомство и начало дружбы с Чкаловым. Оказалось даже, что они в родстве. Они раньше часто встречались в Ленинграде. Встретились на аэродроме в Москве, присели отдохнуть под деревом. Когда разговорились, выяснилось, что они не только учились в одних летных школах, но и земляки. Валерий из Высокова, что рядом с Сормовом. Выяснили, что Некоркин Степан Иванович женат на родной сестре матери Рязанова, его тетке. И он же дядя Чкалова. Оказалось, дядя Чкалова был еще и крестным отцом Василия Рязанова, так записано в метрической книге за 1901 год. Так с тех пор и стали их звать "братанами". Когда они выяснили эти обстоятельства, Чкалов заявил: ну, братан, с тебя литр водки за установление родства, на что Рязанов ответил: я не пью. – Беда небольшая, больше нам достанется.

Но на питие не хватает времени. Рязанов буквально запоем проглатывает каждую новую книгу или статью по авиации, - отечественную или иностранную. Потом начинает читать снова, уже штудируя, делая заметки, записывая свои мысли, возникающие при чтении. А потом, уже в самолете, в небе, пытался проверить свои новые идеи.

Когда он был командиром отряда, и – позже – командиром эскадрильи, ему не давала покоя проблема слаженного группового полета группы самолетов, той же эскадрильи. Как ни бейся, без связи между самолетами эта задача не решается. Но как связываться? Не перекрикиваться же. Да и разные сигналы, флажки, вымпелы, условные знаки, покачивания крыльями не эффективны. Были еще голубь и кошка (не живая, а крюк на канате), пиротехнические, акустические и оптические средства связи. Но лучшее средство – радио. Но тогда летчик должен быть и радистом? Масса технических проблем: с установкой радиоприемников и передатчиков на самолетах, настройкой волны, антеннами. Эфир переполнен морзянкой, а разыскивать нужную рацию в полете нет времени. Он консультируется с радиоспециалистами. Хорошо, что в полете самолеты недалеко друг от друга. Можно все самолетные рации установить на фиксированную ультракороткую волну.

Возможно, эти и другие проблемы они обсуждали с Чкаловым, с которым дружили семьями, приходя в гости друг к другу. Там они, конечно, уединяются от женщин и детей и часами беседуют о любимом деле. Делятся опытом, вспоминают особенности различных самолетов, детали полетов, строят планы на будущее, обговаривая возможности их реализации. Горячо спорят, рисуя разные схемы. В таких разговорах рождались чкаловские афоризмы: «Махнуть бы вокруг шарика!», «Если быть, то быть первым». И характерами они были похожи. Чкалов, может быть, более бесшабашный, за что его в 1933 году и прогнали из армии.

Л.А. Рязанов рассказал мне, что учитель Чкалова в ленинградской летной школе Петр Семенович Шелухин был хорошо знаком и с Рязановым. Он был начальником штаба 2-й истребительной авиационной армии под командованием Рязанова в 1942 году. А в конце сороковых был заместителем Рязанова в 69-й воздушной армии, которой командовал Рязанов. После этого я нашел пространное поздравление, написанное Шелухиным от руки к пятидесятилетию Рязанова. Сейчас их могилы рядом.

Рязанов поступает в ВВА, на оперативный факультет и заканчивает его в 1935 г. Одновременно Рязанов работает в ВВА имени Жуковского. С 5 февраля 1933 года командиром и комиссаром эскадрильи, а с 17 октября 1933 года командиром и комиссаром авиабригады. Бригада была образцовой, как и должно быть в единственной тогда в стране авиационной академии.

Декабрем 1933 г. датирована аттестация командира-военкома 1-й ЛБ авиаэскадрильи за 1933 г. на авиационную бригаду ВВА РККА Рязанова Василия Георгиевича. В ней говорится:

«Инициативный, решительный, волевой и весьма требовательный командир. Летное дело любит и летает охотно. Общее развитие хорошее. Тактически подготовлен достаточно. Политически развит отлично. Как командир, пользуется авторитетом среди подчиненных и является весьма надежным хозяином своей части, за период командования эскадрильей резко повысились требовательность, дисциплина, порядок, строевая и физическая подготовка, а также налет на слушательную практику (5000 часов в год). Участвуя в тактических и оперативных учениях с эскадрильей, показал образцы организованности и работы. Старый командир эскадрильи с большим командным опытом. Тактически подготовлен вполне удовлетворительно. Техника пилотирования хорошая.

Вывод: Должности соответствует вполне. Подлежит выдвижению на должность командира бригады в очередном порядке.

Командир АБ Кармалюк

По характеру временами вспыльчив и не сдержан, в результате чего допускает грубость и нетактичность, как к подчиненным, так и равным себе, доводя иногда до политических ошибок.

Военком Майсюк

Декабрь 1933 г.

Окончательное решение утверждающего аттестацию: Согласен. Достоин продвижения на комбрига.

п/п нач. ВВА РККА Хорьков. 26.01.34».

Итак, он теперь комбриг, полковник. В 1930 году при академии была создана учебная эскадрилья в составе 30 самолетов Р-1. В 1931 году она преобразуется в учебную авиационную группу. Слушатели здесь обучались уже на многих типах самолетов - Р-1, Р-5, ТБ-1, И-3, И-5, СБ и других. В 1933 году на базе группы создается авиационная бригада. В ней-то и проходили учебно-летную и техническую подготовку слушатели командного и инженерного факультетов академии. Это соединение не раз участвовало в учениях, проводимых ВВС страны и ВВС Московского военного округа. Без бригады не обходился ни один авиационный парад в Москве. Базировалась бригада на Центральном аэродроме. Летная практика со слушателями проводилась в авиационной бригаде академии. Состояла она из трех эскадрилий: истребительной, легкобомбардировочной (ей командовал Рязанов) и тяжелобомбардировочной. Полеты производились в основном с Центрального аэродрома, а летом - с двух аэродромов лагерного базирования. На Центральном аэродроме своеобразный неформальный авиационный клуб. Летчики, техники, штурманы, свободные от полетов, беседуют об авиации, строят планы, рассказывают истории. Молодежь слушает, мотает на ус, стремится подражать опытным летчикам в их любви к небу, поискам нового. Рязанов здесь еще не корифей, но и не последний в своеобразной негласной иерархии авторитетов.

В 1933 году на Центральный аэродром приехали И.В. Сталин, члены Политбюро, члены правительства. Летный состав был выстроен у самолетов. И тут Сталин выступил с речью о летчиках. Он говорил о том, что летчик — это концентрированная воля, характер, умение идти на риск. Авиаторам понравились эти слова.

Авторитет и мастерство Василия - авиатора росли вместе с авиацией. Если в начале 20-го века, когда Василий родился, авиация рождалась, а в его детстве, совпавшем с детством летательных аппаратов, науки о них и искусства летать, была экзотической забавой, то уже в 30-е годы, когда Василий возмужал, стал серьезным летчиком и командиром: комбриг, полковник, это не шутка, сама авиация далеко ушла от романтических устремлений первых пилотов, превратившись в область индустрии, направление науки, сферу бизнеса, военную силу, рычаги политики. Такая же картина и с радио, также родившимся в одно время с Рязановым. Человек познает природу, использует ее в своих целях, но меняется ли при этом он сам?

Пишутся совместные книги Рязанова с начальником ВВС РККА Алкснисом. Или один пишет книгу, второй ее редактирует или пишет к ней предисловие. Рязанов возвращается к идее управления группой самолетов при помощи радио и реализует ее. Есть фотографии воздушных парадов, когда самолеты печатают в небе огромными буквами: «Слава Сталину». Без управления с земли и связи между самолетами по радио такой слаженный полет практически невозможен, хотя Шелухин еще в 1924-м году строил самолетами слово «Ленин». Эти наработки очень помогут ему в военное время. Вообще, Рязанов старался каждое начатое дело доводить до конца. Иногда даже нечто мистическое казалось ему в том, что надо завершить то, что начато. Как бы закрыть этап, закончить одну жизнь и начать другую, лучшую, более полную уже на то, что сделано в предыдущей, законченной жизни. И крестьянская добросовестность, обстоятельность и совестливость не позволяли ему бросать что-то на половине. Хотя иногда обстоятельства складывались так, что завершить что-то не было никакой возможности. Тогда он долго мучался, пытаясь найти время и возможности вернуться к недоделанному, и с трудом отрывался от него, если не позволяли обстоятельства. Так, он закончил все учебные заведения, в которых учился, – а их было семь.

Вскоре Рязанов получил назначение командиром-комиссаром 44-й штурмовой авиабригады в Красноярске, Сибирский военный округ. С 11 июля 1936 года командует он этой бригадой. О службе под его командованием там вспоминает С.А. Донченко, командовавший 9-й гшад в 1944-1945 годах. Я был знаком с полковником, тоже служившим тогда в Красноярской бригаде. Если Донченко в своей книге много раз вспоминает о Рязанове в самых превосходных степенях, то этот полковник вспоминал о нем еще в более превосходной степени. Для него он был не только командиром, но почти родным отцом. Всем лучшим в себе, как он говорил, я обязан Рязанову, он научил меня всему, что я могу и умею.

В январе 1938-го года Рязанова исключают из партии. Выписка из протокола No.4 заседания окружной партийной комиссии Сибирского военного округа от 10.01.1938 года завершается так: «Рязанов не вел решительной борьбы по разоблачению врагов народа, их сообщников и ликвидации последствий вредительства в бригаде. Даже будучи комиссаром, не нацеливал секретаря партбюро на разоблачение врагов народа, хотя имел сигналы о политическом неблагополучии в парторганизациях 18-й эскадрильи и парка.

Рязанов в практической работе показал себя аполитичным человеком и гнилым коммунистом. Делая доклад о решениях мартовского пленума ЦК ВКП(б), он построил его только на недочетах частей, не сказав ни слова о политике партии. В своих выступлениях на гарнизонном партактиве Рязанов выражал недовольство отменой единоначалия в армии. Все это говорит о его аполитичности и потере партийности...»

Рязанов 13 января написал «Военному Совету Сибирского военного округа, командующему войсками ТВ Антонюк, члену военсовета тов. Смирнову. 5-го января сего года парторганизацией штаба бригады я был исключен из партии. 7 января это решение подтверждено бригадной парткомиссией. 8 января мое дело разбирала О.П.К., решение мне не сообщено. Большинство предъявленных мне обвинений – клеветнические. Исключение меня из партии может быть только на руку нашим врагам. Прошу предоставить мне возможность лично доложить военному Совету обстоятельства моего исключения из партии, а также о всей обстановке, созданной в бригаде».

12 марта Василий Георгиевич был арестован органами НКВД. 19 апреля приказом НКО СССР No.0318 его уволили со службы по ст.44, пункт «В». В качестве обвинения ему предъявили совместные книги с Алкснисом, что, по мнению следователей, автоматически обуславливало его участие в заговоре, в котором обвинялся и признался Алкснис. Не совсем понятно, правда, почему Рязанова записали в латыши. Видимо, латыши Алксниса были не только фашистами, но и троцкистами. В истории известно много случаев, когда люди страдали за свои книги, но, наверное, не так много, когда страдают из-за соавторства. Алкснис 23.11.1937 арестован как руководитель "латышской фашистской организации". На следствии к Алкснису применялись избиения и пытки. Признал себя виновным и 28.07.1938 приговорен к смертной казни. Расстрелян.

На шестой, примерно, день Рязанов подписал показания о своем участии в троцкистском заговоре. Хотя уже после войны, рассказывая жене об этой истории, он говорил, что ничего не подписывал, и если что-нибудь бы подписал, то его бы не было в живых. Но тогда он, наверное, упрощал, не уточнял детали. На следующий день, придя в себя, он пишет отказ от данных накануне показаний, которые были получены незаконными методами. Он уже овладевает юридической терминологией.

Его ощущения, конечно, самые мрачные. Он раздавлен, но не до конца, берет себя в руки, пишет отказ от показаний, пытается успокоиться, не дать отчаянию и мраку захватить сознание. Не гнева, не нервозности. Главное – быть сильным! Как в бою. Проявишь слабость – погибнешь. Надо собрать волю в кулак, попытаться понять логику безумных, кажется, событий, противопоставить лжи и насилию твердость и правду, бороться до конца даже в безвыходной ситуации. В камере No.46 внутренней тюрьмы НКВД города Красноярска он встретил знакомых. Здесь и Тращенко, инструктор по полетам 44-й штурмовой авиабригады, подчиненный Рязанова, и Василий Петрович Шевелев, который в гражданскую войну руководил партизанским движением в Кузбассе, и инженер станкостроительного завода Константин Лях. В соседней камере сидел Михаил Николаевич Чистяков, впоследствии маршал артиллерии. В тюремной камере обычно что-то рассказывают друг другу: о себе, своей жизни, своих занятиях, знаниях. Ценятся хорошие рассказчики, умеющие или сочинять или вспоминать прочитанные или услышанные увлекательные истории. Василий Георгиевич много знал. И с удовольствием днем, а часто и по ночам рассказывал товарищам по несчастью и жизненные истории и пересказывал художественные произведения, рассказывал о своих родных местах, об их красоте. Многие подчиненные Рязанова на фронте вспоминали потом, как в нередкие бессонные ночи, когда сидели или на командном пункте или в штабе в ожидании приказа или летной погоды, Рязанов, как вспоминали очевидцы, буквально зачаровывал всех своими рассказами. Эти в войну рассказы его по ночам – оттуда, из Красноярской тюрьмы.

В 80-е годы я встретил Константина Герасимовича Хоменко, сидевшего в одной камере с Рязановым. Он рассказывал, что Рязанова снова забрали на допрос, длившийся более сорока суток. Я, честно говоря, тогда Хоменко не поверил. Но потом в следственном деле прочел, что после отказа Рязанова от своих показании сформировали бригаду следователей человек 12, которые сменяли друг друга, ведя непрерывный допрос, и действительно, Рязанова допрашивали непрерывно днем и ночью, не позволяя ему спать и сидеть 41 сутки. Допрос прервали, когда у него потоком хлынула кровь из заднего прохода. Подлечили и снова принялись допрашивать. Фигурировали уже меньшие сроки: 12, 10, 5 суток. Через несколько месяцев в деле появилось его новое признание в том, что он должен был стать президентом отделившейся Сибирской республики. И - на следующий день – новый отказ от неправедно добытых показаний.

По словам Хоменко, Рязанов запомнился ему в камере, где было человек 40, в длинной черной шинели, сосредоточенный, резкий. Когда его избитого привели с допроса, он где-то достал карандаш, клочок бумаги, и начал, скрываясь от дверного глазка, писать письмо, как говорил Хоменко, Ворошилову, наркому обороны. Хоменко рассказывал, как, когда Рязанов попадал в карцер, сокамерники пытались помочь ему. Хлебную пайку, например, обваляли в зубном порошке и оставили в сортире, как-то сообщив об этом Рязанову. Хлеб кажется совсем заплесневелым, никуда негодным, никто его не трогает. А Рязанов, когда его приводят в сортир, незаметно хлеб подбирает. В карцере очистит от порошка и съест. Потом Хоменко перевели в городскую тюрьму, и больше он Рязанова не видел.

До июля 1939 г., почти полтора года провел Рязанов в красноярской следственной тюрьме НКВД. В 1939-м тон рапортов стал заметно смягчаться. В одном было даже написано, что заслуженный человек, полковник, сидит в одной камере с китайцами, курит какой-то мусор. В июне 1939-го приехал проверяющий, рассмотрел дело, поговорил с Рязановым, и приказал освободить его.

В конце июля 1939 года Рязанов оказался на свободе. Следствие закрыли, Рязанова выпустили, ввиду прекращения дела из-за отсутствия состава преступления, восстановили в звании. Следствием установлено, что все показания являются лживыми, клеветническими, и, в конце концов, это признали и авторы показаний, отказавшись от них. Ему настоятельно посоветовали никому об этой истории не рассказывать. В анкетах он писал: осужден не был, вместо стандартной формулировки – под судом и следствием не был. Есть его фотография после освобождения среди группы отдыхающих в санатории в Гурзуфе. Там он, мужчина 38 лет, выглядит как глубокий старик. Вскоре, где-то к 43-му году, он восстановился почти полностью. Но – важный момент: он никогда не выражал обиду на несправедливый арест. На Родину не обижаются, даже если она ошибается.

Н.С. Черушев в своей книге «Из гулага – в бой» (Москва, «Вече», 2006) отмечает, что Рязанов был одним среди немногих полковников-авиаторов, выпущенных на свободу накануне войны. Итак, он вернулся в хорошо знакомую ему академию. Уже не на командирской, а на более спокойной преподавательской работе. С 14.08.39 он работает преподавателем тактики ВВС РККА в ВВА им. Жуковского. Принимает участие в финской войне, командует разведкой. Руководство разведкой оказалось важным для его военного опыта Великой Отечественной, когда воздушная разведка была очень эффективной. Вообще, опыт финской войны, хоть и проходившей не совсем так, как, видимо, задумывалось в ее начале, оказался полезным и для нашей армии в целом и для Рязанова.

Вернувшись из Финляндии, Рязанов снова работает преподавателем в академии. Преподает тактику ВВС уже с учетом уроков финской войны. Работает, видимо, неплохо, поскольку, когда от ВВА им. Жуковского отпочковалась академия в Монино, его назначают туда начальником учебного отдела.

 

Дальше

 

© В.В.Рязанов, 2008 г.