Василий Васильевич Рязанов

СРЕБРЯНЫЙ ЯКОРЬ НЕБЕС
Жизнь и дела генерала Василия Рязанова

1-й шак. На Калининском фронте

Выполнить до конца приказ о формировании 2-й истребительной авиационной армии В.Г. Рязанов не успел. В соответствии с приказом НКО СССР от 1 июля 1942 г. намечалось формирование двух истребительных авиационных армий. Фактически сформирована была только одна 1-я (231 самолет), которая базировалась в районе г. Елец. Командовал армией генерал-майор авиации Е.М. Белецкий. Армия участвовала в боевых действиях под Воронежем, находясь в оперативном подчинении командующего войсками Западного фронта. Приказом НКО СССР от 10 сентября 1942 г. армия расформирована, ее личный состав и имущество обращены на укомплектование формировавшихся авиакорпусов резерва Ставки ВГК. 2-я истребительная авиационная армия в ходе формирования была разделена на две группы по две авиационные дивизии, которыми 27 июля 1942 года были усилены соответственно 1-я и 3-я воздушные армии. Для ее формирования не хватило самолетов. Да и к этому времени практика боевых действий показала нецелесообразность иметь в составе одного фронта воздушную и авиационную армии.

10 сентября 1942 года В.Г. Рязанову поручили сформировать и возглавить 1-й штурмовой авиационный корпус. Авиационными корпусами резерва Верховного Главнокомандования при необходимости могли усиливаться воздушные армии в важнейших операциях. Создание авиационных корпусов позволило улучшить маневренность воздушных сил и облегчить руководство частями при проведении локальных операций. 1-й штурмовой авиационный корпус резерва Ставки ВГК был сформирован в сентябре 1942 в Московской области, приказом НКО No. 00196 от 10.09.1942. В корпус вошли 266-я и 292-я дивизии смешанного состава: трех штурмовых и одного истребительного авиаполка по 32 самолета каждый. Командовали дивизиями подполковник Ф.А. Родякин и полковник Н.П. Каманин. В 292-ю шад вошел и 800-й штурмовой авиационный полк, бывший 226-й скоростной бомбардировочный авиационный полк. С первого дня войны и до августа 1941 г. полк, находясь в составе 36-й иад, а с 24.06.41 г. 62-й ад, в авиации 5-й армии, действовал против войск противника, наступавших в направлении Дубно, Ровно, Житомир, Киев. То-есть старые знакомые Рязанова.

Командир 800-го шап, ставшего затем 144 гшап, А.И. Митрофанов оставил воспоминания. Папку с названием «Когда решают мгновения» и подзаголовком «Они были рязановцы» я нашел совсем недавно. На ней пометка «2-й экз». Наверное, в свое время автор подарил их маме. К сожалению, нельзя привести полностью стостраничную рукопись. Я приведу выборочные места. Так, он вспоминал, как еще до посещения полка конструктором Ильюшиным полковые умельцы ставили турели с обращенными назад пулеметами на Илы Шубина и Пошивальникова. Возможно, поэтому после посещения полка Ильюшиным, которому показали самоделки, испытывать в бою двухместные Илы поручили именно этому полку. Митрофанов вместе со штурманом полка Русаковым и комиссаром Поляковым служили в Киеве на Соломенке, откуда и начали войну. «И подчиненные знают, - чем опытнее и умнее их командир, чем он смелее и тверже, тем легче будет им воевать». – Писал Митрофанов. Потом Ильюшин спросил у Рязанова, что он думает по этому поводу. Рязанов ответил, что замена одноместных Илов на вариант со стрелком снизит потери штурмовиков процентов на тридцать.

 

- Рассказывали мне, какую беседу вы вели с авиаконструктором Сергеем Владимировичем Ильюшиным. Хочу и я послушать вас, как вы считаете лучше вести боевую работу. При этом никого не ограничиваю в праве свободно высказать все свои соображения. – Сказал Рязанов, знакомясь с полком. Выслушав летчиков, Рязанов, чтобы над ними не довлел авторитет командира, последнее слово дал Митрофанову, а затем заключил:

- Вижу, в полку существует единый взгляд на способы боевых действий. Большую роль в этом, конечно, играет имеющийся у вас боевой опыт. Отрицательное мнение к оборонительному кругу, о чем говорил штурман Степанов, постараемся проверить.

«В каждом его слов проглядывались ум и деловитость. Крепкий, плечистый – выходил он от нас твердым шагом, оставляя после себя невольное уважение». – Писал Митрофанов.

Командование решило отработать тактику боевых действий больших групп самолетов на поле боя и выработать основы их оперативного применения в боевых операциях. Для этого 4 октября 1942 г. под общим руководством заместителя командующего ВВС КА генерала Г.А. Ворожейкина на одном из подмосковных полигонов были проведены двусторонние летно-тактические учения. К учению привлекались 1-й бомбардировочный (командир генерал-лейтенант авиации В.А. Судец), 1-й штурмовой (генерал-майор авиации В.Г. Рязанов) и 1-й истребительный (генерал-майор авиации Е.М. Белецкий) авиационные корпуса, всего 7 авиадивизий. Тема учения - «Массированные и непрерывные удары авиации на поле боя».

 

Результаты учения обсуждались 6 октября на совещании у Ворожейкина. Командиры корпусов и дивизий, принимавшие участие в летно-тактическом учении, были приняты Верховным Главнокомандующим. В журнале посещений Сталина записано, что 6 октября с 18.10 по 19.10 у Сталина были: Новиков, Ворожейкин, Руденко, Фалалеев, Соколов-Соколенок, Никитин, Судец, Рязанов В.Г., Белецкий, Лебедев, Горелик, Полбин, Сбытов, Сталин В.И., Юфимчук. Из выступления И.В. Сталина стало ясно, что он хорошо осведомлен о состоянии текущих дел в авиации, о положении во вновь созданных корпусах и дивизиях, знаком с итогами только что прошедших учений. Особое внимание было обращено на управление авиацией по радио, на соблюдение точности по времени и местоположению при нанесении бомбовых ударов. Перед генералом В.Г. Рязановым Верховный Главнокомандующий поставил задачу - выработать тактику массированного применения штурмовой авиации.

Опыт проведения учения позволил вскрыть ряд серьезных недостатков в индивидуальной подготовке летчиков-штурмовиков и в тактике боевого применения Ил-2. На учении, так же как и в реальных боевых условиях, самолеты очень малое время пребывали над целью, делая всего 1-2 захода на цель. Дистанции между машинами в боевом порядке "круг самолетов" были чрезмерно большими. Дальности открытия огня из стрелково-пушечного вооружения по целям оказывались увеличенными (до 600-800 м). Это существенно снижало действенность огня. Летный состав недостаточно умел применять стрелково-пушечное, ракетное и бомбовое вооружение по наземной цели. Слишком часто неправильным был выбор направления захода при атаке целей. Экипажи неумело использовали условия местности при отходе от цели.

Сталин потребовал, чтобы штурмовики каждой группы действовали над целью не менее 15-20 минут, поочередно сменяя друг друга. В ходе обсуждения итогов учения были высказаны предложения о необходимости изменения порядка восстановления потерь. Признали необходимым меньше отправлять на фронт вновь сформированные полки, шире применять восполнение потерь "россыпью", направляя в обученные боевые полки самолеты и экипажи из запасных авиаполков, чтобы ветераны на месте обучали новичков, вводя их в бои по мере готовности.

 

Свой боевой путь 1-й штурмовой авиакорпус начал в октябре 1942 года на Калининском фронте, разместившись в лесисто-болотистом районе неподалеку от Андреаполя. Все ждали направления под Сталинград. Но Калининский фронт отвлекал силы неприятеля от Сталинградского направления. Да и подступы к Москве, на которую могло последовать новое вражеское наступление, надо было защищать. Штаб корпуса располагался в небольшой деревне Роженка около города Андреаполя. Все самолеты перелетели в район Андреаполя без поломок и аварий. 292-й штурмовой авиадивизии под командованием Н.П. Каманина поставили задачу вести боевую работу по заданиям командующего 41-й армии. Слабым местом были тылы наземных войск и авиации: мало горючего, в обрез боеприпасов, туговато с продовольствием. В этот период готовилось наступление под Великими Луками, которое должна была поддерживать 3-я воздушная армия под командованием генерал-полковника авиации М.М. Громова, в которую входил 1-й ШАК.

Осенняя слякоть еще более ухудшила дороги и полевые аэродромы этого трудного театра военных действий. Несмотря на скверную погоду, снежную пургу и низкую облачность, лётчики В.Г. Рязанова поддержали наступление войск Калининского фронта, помогли прорвать сильно укрепленную оборону противника и нанести ему крупное поражение. Наши летчики смело сражались с численно превосходящей их авиацией противника, штурмовали вражеские укрепления, прорывали линию обороны, громили подходившие резервы противника, уничтожали его технику и живую силу.

Из района Андреаполя штурмовики корпуса могли наносить удары по вражеским укреплениям и тыловым базам неприятеля в Великих Луках, в Смоленске, в Ржеве. Но все-таки радиус действия самолетов ограничивал эффективность применения авиации. К тому же не хватало аэродромов.

Рязанов хотел вернуться к начатому под Харьковом управлению самолетами с земли по радио, чему тогда помешали немецкие танки. Он понимал, что действия группы самолетов – явление коллективное и должно нести в себе черты более богатые и плодотворные, чем простая сумма действий летчиков из группы. Но боевая работа шла непрерывно, как конвейер: вылеты, их планирование и подготовка, обеспечение боевых действий. Времени не хватало.

Процент потерь среди летчиков на Калининском фронте был высоким. Многие погибали после двух-трех вылетов. Немецкие военно-воздушные силы стремились, прежде всего, парализовать и ликвидировать действия нашей авиации, направленные на поддержку наземных войск, а также по резервам врага. Немцы располагали современными самолетами в большом количестве. При появлении наших штурмовиков сухопутные войска противника открывали огонь из всех видов оружия. Часто самолет нельзя было рассмотреть в облаках разрывов зенитных снарядов, ракетных “эрликонов”. Наши пилоты иногда приводили домой самолеты, искореженные до неузнаваемости. Казалось, лететь такая машина не может и не должна, но воля и умение летчиков делали невероятное. Чтобы избежать излишних потерь, нужна учеба, овладение боевым опытом, нужны новые приемы и непрерывные поиски, - считал Рязанов. Командир корпуса тяжело переживал потери своих людей. Рассказывали, что тогда он исхудал, хотя и так был худым, осунулся, почернел, много курил.

Летчики умирали как настоящие герои. 15 января 1943 г. в сложных метеоусловиях ответственное боевое задание с тройкой своих воспитанников выполнял капитан Бородкин. В его самолет попал зенитный снаряд. Самолет загорелся. Коммунист Степан Бородкин не выпрыгнул с парашютом на территории врага. Он направил горящий самолет к месту скопления вражеских танков и врезался в них. Факты подтверждены летчиками группы и наземными войсками.

ИЛы тогда были одноместными, без стрелка, прикрывающего заднюю полусферу и хвост самолета. Войсковые испытания двухместных вариантов самолета Ил-2 постройки завода No. 30 проводились с конца октября 1942 г. по 25 января 1943 г. на Калининском фронте в 800-м (командир полка м-р А.И. Митрофанов) и 667-м (командир полка м-р Г.А. Шутеев) штурмовых авиаполках 292-й шад 1-го ШАК 3-й ВА. Первое боевое применение двухместного Ил-2 с пулеметом УБТ было осуществлено в 800-м шап 30 октября 1942 г. при атаке Смоленского аэродрома противника, когда Рязанов приказал нанести по нему удар восьмеркой штурмовиков под прикрытием истребителей Якименко. За время войсковых испытаний 16 двухместных самолетов Ил-2 с пулеметом УБТ выполнили 64 боевых вылета с общим налетом 77 часов. Проведено 8 воздушных боев, в которых огнем стрелков было сбито 7 истребителей противника Bf109. Свои потери составили 3 штурмовика. После перевооружения штурмовых авиачастей на двухместный вариант Ил-2 и изменения тактики его боевого применения потери Илов уменьшились в среднем в 1,5-2 раза.

Уже на Калининском фронте начали поступать двухместные Илы, но их было мало. Рязанов, пытаясь понизить число потерь, мало бывал в штабе, где его во всем замещал тогда начальник штаба корпуса Петр Игнатьевич Брайко, командир высочайшей квалификации и требовательнейшего отношения к себе и к своему делу. К сожалению, Брайко вскоре был назначен начальником штаба 16-й, а затем 2-й воздушных армий. После войны он в 1959-1969 был начальником Главного штаба ВВС и 1-м заместителем главкома ВВС, и до конца своих дней (а прожил он почти 92 года) хранил самое глубокое уважение и светлую память о В.Г. Рязанове, считая его лучшим командиром и человеком.

В письме Петр Игнатьевич Брайко писал: "Он командовал, а штаб обеспечивал ему управление войсками. Он часто был на передовых наблюдательных пунктах (ПНП), откуда и наводил группы самолетов на цели. А это не менее опасно, чем быть в воздухе. У него был персональный самолет французского типа, спортивный, двухместный. На нем он все время летал по аэродромам. Работы у него было невпроворот, он всегда отлично справлялся со своей задачей".

Командующий 3-й воздушной армией М.М. Громов так оценивал действия штурмовиков в Великолукской операции: «Штурмовики действовали внезапными налетами непосредственно на поле боя с высоты от 500 до 50 метров. Они уничтожали живую силу противника, его боевую технику, прижимая пехоту к земле и рассеивая следующих за танками автоматчиков. Штурмовой налет полностью приостановил немецкое контрнаступление. Своим решительным вмешательством в боевые действия на земле в этот день авиация нанесла немцам крупный урон». А вот радиограмма, адресованная командиру 292—й штурмовой авиадивизии Н.П. Каманину, и подписанная командующим 41-й армией генерал-майором Тарасовым: "Оценка работы за декабрь. Штурмовики работали отлично. Действовали решительно и смело. Цель атаковали по несколько раз. Я очень доволен Вашей организацией работы".

Рязанов не ущемлял самостоятельности своих подчиненных. Напротив, он просил и даже требовал от них проявления инициативы. Ведущим он разрешил выбирать боевые порядки, видоизменяя решения по обстоятельствам. Его же усилия были направлены на то, чтобы помочь избежать ошибок, советом, подсказкой, сделать эффективнее общее дело, достичь победы с минимальными потерями. Рязанов пришел к выводу, что потери в корпусе вызваны, в основном, слабой подготовкой молодых летчиков, шаблонами в тактике, недостаточным прикрытием штурмовиков истребителями. Потому он заставлял летчиков непрерывно учиться и, как он уже привык, постоянно учился сам.

Он прекрасно знал, что успех победы в воздушном бою и вылета на штурмовку зависит от подготовки летчика на земле, от его умения тактически грамотно действовать в самые напряженные моменты. Рязанов приказывал командирам эскадрилий, чтобы они на занятиях со своими летчиками больше внимания уделяли изучению вооружения, оборудования самолетов, развивали у подчиненных чувство ответственности за подготовку к каждому вылету.

Рязанов летал по полкам, говорил с летчиками, техниками, оружейниками, искал оптимальные решения. Личное общение полезно и командиру и подчиненных мобилизует лучше доведенных кем-то приказов, хотя они тоже, конечно, были. Должна быть система, думал Рязанов, порядок бьет класс. Организованность, причем выше хваленой немецкой, организация, работающая, как хороший механизм или даже лучше. Только так можно победить. Даже когда не было сил и времени вникать в детали различных мелких, постоянным потоком идущих происшествий, не говоря уже о нежелании это делать, он пересиливал себя, выкраивал время, и подробно разбирался во всем. Нельзя допустить, чтобы из каких-то, кажется, малозначимых деталей проросли зерна распада и гнили. Надо, чтобы даже гипотетические источники развала или беспорядка были устранены.

Рязанов находился в структуре, в жестком армейском каркасе, где почти все четко предписано и регламентировано, где не допускаются вольности и не приветствуется инициатива. Но война многое изменила. Быстро меняющаяся обстановка и необходимость положительного результата, достигаемого независимо от средств, давали возможности для творчества, раскрепощали людей. Можно было экспериментировать. Но с определенным риском. Если итог эксперимента был неудачен, то наказывали, и наказывали строго, по законам военного времени. Однако в случае положительного исхода можно было рассчитывать на поощрение и награды, хотя не для этого старались. Как уже сейчас сказал один бывший летчик: «Надо было драться, иначе всему конец, мне, тебе, России. Мы не могли не победить и победили». К тому же командирская работа это не интеллектуальная игра, как шахматы, например, или бридж, а тяжелая, изнурительная, ежедневная, нередко грубая и грязная, изматывающая работа.

Рязанов чувствовал свою ответственность за судьбы этих еще мальчишек, которые верили в него, надеялись на его умение, знания, опыт, на правильность его решений и приказов. Эту ответственность он воспринимал не как абстрактную служебную обязанность. Он ощущал ее своим святым долгом, потребностью, жизненной необходимостью, как необходимо есть и дышать. И эти чувства, сродни отцовскому инстинкту, вместе с обостренным чувством долга, с болью за свои части, за свою страну, не давали ему спать, гнали его из полка в полк своих дивизий, в наземные войска, с которыми они работали. Он летал по аэродромам, ходил и ползал по переднему краю, сидел в землянках, проводил совещания в штабах, беседовал с летчиками и техниками, с армейскими командирами. Назначал и проводил учения, разбирал их итоги, анализировал боевые вылеты, искал причины успехов и неудач. Сам вылетал на боевые вылеты на одноместном Иле, наблюдая и контролируя действия своих летчиков. Советовался с комдивами, с командирами полков, обсуждал мельчайшие детали с ведущими групп.

Части 292-й штурмовой авиационной дивизии, ставшей затем 9-й гвардейской Красноградской, входившей в состав 1-го штурмового авиакорпуса, с 25 ноября по 14 декабря 1942 г. принимали участие в операции под городом Белый. Базируясь на аэродромах вблизи Андреаполя, летчики обеспечивали наступательные действия 41-й армии на участке Белый, Черный Ручей, взаимодействуя с 1-м мотомеханизированным корпусом и 6-м стрелковым корпусом.

На части корпуса в великолукской операции возлагалась основная задача – активными последовательными и массированными ударами штурмовиков под прикрытием истребителей днем и ночью изматывать противника, уничтожать его живую силу и технику, содействовать наступающим войскам в прорыве обороны противника, а в дальнейшем – в разгроме и уничтожении его группировок. Кроме того, авиация должна была уничтожать самолеты противника на аэродромах, прикрывать свои войска на поле боя, разрушать железнодорожные узлы и перегоны для срыва подвоза противником резервов, вести разведку.

Наступление сухопутных частей непосредственно на великолукском направлении обеспечивали штурмовики 1-го шак под прикрытием истребителей 1-го иак (в составе 210-й и 274-й иад). Кроме того, частично были задействованы и самолеты 2-го иак (12-й иап).

Всего же при освобождении Великих Лук летчики 3-й Воздушной армии совершили 1938 самолето-вылетов и сбросили 526 тонн авиабомб. На протяжении всей операции ударные самолеты 3-й ВА оказывали значительное воздействие на войска противника. А 16 января, под занавес сражения, при налете советской авиации получил ранение сам командир LIX-го армейского корпуса – генерал Шеваллери.

8 декабря мотомеханизированная колонна противника стремилась оказать помощь окруженной в Великих Луках группировке. Рязанов приказал отсечь колонну. Для удара по колонне вылетела группа штурмовиков лейтенанта Б.Ф. Шубина (292 шад). В нее входили летчики младший лейтенант Ю.И. Гусев, сержанты В.И. Борзилов и А.Н. Алексеенко. Они вышли на цель, обрушили бомбовый груз на колонну, из пушек и пулеметов обстреляли автомашины с пехотой. Все участники вылета были награждены орденом Отечественной войны II степени. 17.01.43 г. приказом Верховного Главнокомандующего за овладение городом Великие Луки личному составу 1-го штурмового авиакорпуса была объявлена благодарность.

А вскоре в 800-й шап прилетел Рязанов вручить четыре ордена Отечественной войны. Генерал подошел к третьей эскадрилье, вызвал отличившихся летчиков и с доброй улыбкой вручил им ордена и поздравил с подвигом. В Евгение Шитове признал своего земляка, волжанина.

В своих воспоминаниях «Летчики и космонавты» Н.П. Каманин рассказывает о творческом сотрудничестве с Рязановым, о спорах с М.М. Громовым. В другом месте, в предисловии к книге «Генерал Рязанов» Л. Рязанова и Н. Чеснокова, изданной в 1990 году Волго-Вятским книжным издательством, Н.П. Каманин писал:

«...я горжусь тем, что мне довелось участвовать в его (1-го шак (автор)) создании, стоять у самых его истоков...

Боевые действия вновь созданное авиасоединение начало поздней осенью 1942 года на Калининском фронте. Первые бои, первые успехи, первые неудачи. В то время мне часто приходилось встречаться с Василием Георгиевичем Рязановым, беседовать с ним. Порой эти беседы затягивались до глубокой ночи. И это неудивительно: мы пытались обобщить первый боевой опыт применения штурмовой авиации, методы руководства ею и наиболее полного использования боевых возможностей замечательного самолета ИЛ-2.

Уверен, что именно тогда у генерала Рязанова окончательно созрело решение о наведении штурмовиков на цели с помощью радио с командных пунктов наземных армий. Это нововведение впоследствии получило широкое распространение в Военно-Воздушных Силах.

Разработанная теоретически и практически тактика позволила нашему корпусу резко повысить эффективность боевых вылетов, сделала гибким руководство соединениями и частями над полем боя. Вот тогда-то командование ВВС убедилось в том, что корпусу генерала Рязанова по плечу любые, даже самые сложные задачи.

... Василий Георгиевич Рязанов вспоминается мне как один из талантливых авиационных военачальников, которого любили летчики и уважали командиры».

Части корпуса участвовали в Старо-Русской операции, с 15 по 23 февраля 1943 г. во взаимодействии с 53-й и 1-й ударной армиями участвовали в ликвидации Демьянской группировки противника. Наши войска создали "Демьянский котел", окружив значительные силы противника. Немцы, понеся большие потери, смогли выйти из окружения. 21 февраля 1943 г наши войска заняли город Демьянск.

В феврале 1943 года на время проведения наступательной операции на окруженную Демянскую группировку немцев 1-й ШАК вместе с бомбардировочным и истребительным корпусами под командованием Белецкого и Судца придали 6-й воздушной армии СевероЗападного фронта.

В Демянской операции командиром корпуса генералом В.Г. Рязановым была впервые применена разработанная им система управления штурмовой авиацией на поле боя. При ликвидации Демянского плацдарма свой командный пункт - КП В.Г. Рязанов организовал на переднем крае.

Вот как описывал это сам В.Г.Рязанов в своей расширенной автобиографии: "Впервые была применена разработанная система управления авиацией на поле боя, когда я командовал штурмовым корпусом, в феврале-марте 1943 г., на Северо-Западном фронте, при ликвидации Демьянского плацдарма немцев. Я организовал свой КП на переднем крае, на расстоянии 800 м от противника, ночью поставил там две радиостанции (одну для управления самолетами в воздухе, и одну для связи со своим штабом и с аэродромами), хорошо их замаскировал, для себя устроил пункт на дереве, и с микрофоном в руках вызывал группы своих самолетов с аэродромов и направлял их туда, где наиболее необходим в данное время удар авиации".

Генерал влез на дерево и оттуда отдавал приказы в микрофон. Наши штурмовики атаковали немецкие группы танков. После выполнения задания генерал спустился вниз и вызвал начальника радиостанции, предполагая увидеть бравого связиста. Когда же пришла юная Екатерина Александрова, он посмотрел на нее и сказал: «Надо же, девчонка такая молодая!» Было это 10 января 1943 года у деревни Слугино.

- Тридцать градусов левее леса группа танков. Берегитесь, сзади «мессеры», – слышали летчики указания комкора. – Степанов, работал хорошо, идите домой, - хвалил командир корпуса летчиков третьей эскадрильи. Однажды сержант Бегельдинов, несмотря на предостережения командира корпуса, уже не мог больше тянуть, совершил посадку на минном поле, на ничейной земле, где по нему тут же открыли огонь, а выйти из самолета нельзя, мины. К счастью, ночью пехотинцы вытащили его со стрелком, никто не пострадал. Когда Бегельдинова доставили к Рязанову, он долго ругал его. Наверное, не мог забыть свои переживания при виде штурмовика, опускающегося на минное поле. Потом умолк, подошел, осмотрел щуплого паренька с почерневшим от холода лицом в измызганном меховом комбинезоне, почему-то покачал головой, махнул рукой: - Ладно, езжай, воюй, только в следующий раз на мины не смей! Тяни, тяни, но не садись!

На снимке Рязанов на Северо-Западном фронте в январе 1943-го года. На нем новые погоны, только что, 6 января, введенные указом Президиума Верховного Совета для личного состава армии. Для личного состава военно-морского флота погоны были введены указом от 15 февраля 1943 г.

Летчикам Рязанов объяснял:

- Я давно замечаю, что вы при выполнении боевых заданий все чаще и больше пользуетесь радиосвязью. Теперь будем переходить на следующую, высшую ступень – на управление боевой работой штурмовиков с земли, с передового командного пункта. Мой КП будет располагаться у переднего края наших войск. Там мною уже выставлена радиостанция. Каждая группа штурмовиков, подлетая к линии фронта, должна будет установить с ней связь. Доложить, кто прилетел, и с каким заданием. На радиостанции буду находиться я сам. Наблюдая за вашими действиями, помогу в выполнении задания, нацелю вас на противника. Если потребуется по обстановке, то могу и сменить задание. Это поможет вам в боевой работе и еще более усилит мощь наших ударов по врагу. Важна также наша тесная связь с наземными войсками.

Митрофанов рассказывал, что артиллерийский обстрел заставлял Рязанова несколько раз менять место радиостанции. Возможно, опыт и интуиция не раз спасали Рязанова. С.А. Донченко вспоминал, как на юго-западной околице Берлина Рязанов отдал команду всем немедленно покинуть радиостанцию. Когда они с Донченко отъехали не далее ста метров, радиостанция была обстреляна и загорелась. Замешкавшийся экипаж погиб.

Здесь, может быть, надо чуть отвлечься, пояснив, зачем необходимо управление с земли. Важными оказываются научные открытия, сделанные уже после смерти Рязанова, впрочем, и сейчас не очень широко известные.

Существует принципиальное и неустранимое противоречие между механическим детерминированным аппаратом – самолетом и той средой, в которой он движется – атмосферой, подчиняющейся законам вероятностным и склонной к переходу в хаотические режимы. Самолет, построенный по законам предсказуемой детерминированной механики, не учитывающей отклонения от среднего – флуктуации, только частично пригоден для передвижения в такой зачастую хаотической среде, как воздух. Пилоты чувствовали это противоречие подсознательно, а многое и видели своими глазами. И они тоже подсознательно, на уровне подкорки и предрассудков, пытались как-то различными суевериями защититься от неведомой, но грозной опасности. Они знали, что риск неизбежен. "Жизнь его была на тонком волоске" – писал Василий Жуковский. И любой ценой, любым способом пытались отвести от себя беду.

Надо бы объяснить, что имеется в виде под хаосом. Сравнительно до недавнего времени, до 60-х годов прошлого уже, двадцатого века, классическая механика Ньютона считалась непогрешимой и всеобъемлющей, описывающей все возможные явления природы. Но уже в 1986 году сэр Джеймс Лайтхилл, бывший в то время президентом Международного союза теоретической и прикладной механики, заявил: «Мы все глубоко сознаем сегодня, что энтузиазм наших предшественников по поводу великолепных достижений ньютоновской механики побудил их к обобщениям в этой области предсказуемости, в которые до 1960 г. мы все охотно верили, но которые, как мы теперь понимаем, были ложными. Нас не покидает коллективное желание признать свою вину за то, что мы вводили в заблуждение широкие круги образованных людей, распространяя идеи о детерминизме систем, удовлетворяющих законам движения Ньютона, - идеи, которые, как выяснилось после 1960 г., оказались неправильными». А выяснилось, что большинство динамических систем, изучающихся механикой, являются неустойчивыми. Слабые возмущения для них усиливаются. Пионерами исследований были советские ученые Колмогоров, Синай. Для хаотических систем, – крайнего случая неустойчивых, - траектории движения экспоненциально расходятся, и предсказать их поведение можно только вероятностным образом. К хаотическим системам относится и атмосфера с ее турбулентными вихрями. Многие помнят, как при полете в самолете они попадали в воздушные ямы – области разрежения воздуха. Это только один не самый удачный пример множества хаотических явлений в атмосфере с циклонами, антициклонами, разрывными фронтами и т. д. Для головного мозга в стадии глубокого сна обнаруживается детерминистический хаос с фрактальным, случайным аттрактором в пятимерном пространстве. А в состоянии бодрствования конечномерный аттрактор не был идентифицирован. Мозг взаимодействует с внешней средой, и поведение его случайно. Энцефалограммы больных эпилепсией регулярны. Наш подход к миру природы становится разведывающим. Поведение диссипативных систем разнообразно. Одна и та же система в зависимости от обстоятельств обнаруживает предсказуемое или хаотическое поведение.

Но как влиять на хаос? Как бороться с этим существенным противоречием? Из воздуха – системы хаотической – самолет не построишь. И люди, чей разум гибок, приспосабливаясь к среде, пока летать не умеют. Но повысить эффективность и действенность пилотов помогают методы управления. Еще более хаотичны и непредсказуемы боевые действия в воздухе. На шатких неустойчивых аппаратах люди пытаются проводить стройные движения, грозящие противнику. Тут без внешних воздействий, советов и команд очень сложно. Одновременно думать над тонкостями управления самолетом и тактикой боя летчику тяжело. Сигналы управления с земли на самолет могут подавить возникающий хаос, усмирить его биения. Рязанов, не зная о хаосе, чувствовал это и поступал верно, управляя пилотами.

У Владимира Бенедиктова, поэта девятнадцатого века, есть стихотворение:

 

«Плаватель по морю бурному носится,

Где бы маяк проблеснул?

У моря жадного дна не допросится,

Берег давно потонул.

 

Там его берег, где ты зажигаешься,

Горний маяк для очёс!

Там его дно, где ты в небо впиваешься,

Сребряный якорь небес!».

 

Это длинное стихотворение с такими, например, строфами: "Там в книге звёздной пред ним семизвездная Времени буква стоит", называется "К Полярной звезде". Днем звезд не видно, и найти дно и берег пилотам помогало управление с земли. Поэтому и связь с ними с земли тогда можно уподобить такому сребряному якорю небес.

Были награждены многие летчики корпуса Рязанова, он сам получил орден Красного Знамени. 17 марта 1943 года В.Г. Рязанову присвоили очередное воинское звание - генерал-лейтенант авиации. Тем же постановлением Совета Народных Комиссаров Союза ССР воинское звание генерал-лейтенанта авиации присваивалось также Белецкому Е.М., Вершинину К.А., Судец В.А., Хрюкину Т.Т., Худякову С.В. Через день после этого Ставка приняла решение перебросить корпус В.Г. Рязанова на Воронежский фронт в оперативное подчинение 2-й воздушной армии.

 

Дальше

 

© В.В.Рязанов, 2008 г.