Василий Васильевич Рязанов

СРЕБРЯНЫЙ ЯКОРЬ НЕБЕС
Жизнь и дела генерала Василия Рязанова

Форсирование Днепра. Кировоград, Корсунь-Шевченковский, Умань, Яссы

В начале октября 1943 года командующий Степным фронтом генерал армии И.С. Конев на неглубоком, но широком плацдарме развернул 5-ю и 7-ю гвардейские, а также 37-ю и 57-ю армии генералов А.С. Жадова, М.С. Шумилова, М.Н. Шарохина и Н.А. Гагена. В тылу 5-й гвардейской армии сосредоточилась прибывшая из резерва 5-я гвардейская танковая армия генерала П.А. Ротмистрова. Готовилось новое мощное наступление.

20 октября 1943 года Степной фронт решением Ставки был переименован во 2-й Украинский фронт. Утром 8 октября, еще до рассвета, на КП 7-й гвардейской армии Шумилова были командиры корпусов Рязанов, Подгорный и Полбин. В первый день сражения армада фашистских бомбардировщиков приближалась к плацдарму. Воздушная обстановка с каждой секундой усложнялась. Казалось, уже ничто не спасет войска на плацдарме от прицельного бомбометания "юнкерсов". И тут показались штурмовики. Группа "илов" во главе с ведущим капитаном Д.А. Нестеренко по команде Рязанова, несмотря на то что "горбатых" было в два-три раза меньше, чем вражеских бомбардировщиков, с ходу вступила в бой и заставила немцев обороняться, отказавшись от прицельного бомбометания по наземным целям.

На снимке командующий 7-й гвардейской армией М.С. Шумилов и В.Г. Рязанов у Днепра в 1943-м. Сзади адъютант Рязанова А. Дресвянников.

Воздушный бой между "илами" и "юнкерсами" продолжался недолго - минут пять. Восемь Ю-87 были сбиты и, объятые пламенем, упали в районе Бородаевки. Остальные, сбросив бомбовый груз, как попало, поспешили убраться восвояси. Рязанов и раньше давал команды штурмовикам атаковать вражеские самолеты, а еще раньше отрабатывал такие атаки на организуемых им учениях. Но такого нужного именно в этот момент эффекта не было никогда. В эти же дни такие команды от Рязанова получали Чернецов и Бегельдинов. И их атаки были такими же результативными и эффективными. Т. Бегельдинов потом писал:

«Следует отметить, что в районе Тылява — Вишеведник я вел такой же бой 4 Ил-2 под прикрытием 2 Як-1 против 6 ФВ-190, которые также сбросили бомбы на свои войска и ушли в облака, не ввязываясь в бой.

На основании своего боевого опыта я пришел к выводу, что штурмовик Ил-2 вполне может вести воздушный бой с бомбардировщиками и с истребителями, ибо я сам на Ил-2 провел 15 воздушных боев, в которых сбил 5 самолетов противника (Ме-109, ФВ-190, 3 Ю-87)».

Девушкам-радисткам выдали комбинезоны, в которых было удобно вжиматься в землю при обстреле. Они и так юные, - Ирине было 18, а комбинезоны придают совсем детский вид. Рязанов называл их младенцами. Все генералы, бывшие на КП, обязательно расспрашивали девчонок о довоенной жизни, что-то советовали. Когда произошел бой между штурмовиками и вражескими самолетами, а видно было прекрасно, - почти над головами у присутствующих на КП, а звук из выведенного на громкую связь динамика доносил все переговоры, команды, порядок навели истребители Подгорного, разогнавшие «хенкелей» и «мессеров». Конев сказал: молодцы истребители, дрались отлично. На что Ирина, переживавшая за штурмовиков, сказала: да что там истребители по сравнению со штурмовиками. Конев посмотрел строго на нее и говорит: вот переведу тебя к истребителям, что ты тогда скажешь. – А я никуда от штурмовиков не уйду. – Как это не уйдешь? Я все-таки командующий фронтом пока, а ты ефрейтор. Прикажу, и ты исполнишь приказ. Ирина испугалась и замолчала. Рязанов ее беседу с Коневым запомнил и через несколько дней, когда генералов на КП уже не было, а только офицеры из корпуса, сказал, что устами младенца…. Взял девушку сзади за локти и подбросил, затем поймав.

С.Д. Луганский вспоминал, как Рязанов буквально просил Пошивальникова сделать еще один, хотя бы холостой заход, чтобы не дать противнику поднять голову и отразить уже бежавших вперед в атаку наших пехотинцев. Не будет преувеличением сказать, что, возможно, рискуя своими летчиками, генерал сберегал жизни десятков наших солдат.

Можно привести выписку из приказа No. 027 войскам 7-й гвардейской армии, последовавшего позже, 12 февраля 1944 г., уже после присвоения корпусу гвардейского звания:

"Содержание: о награждении летного состава 1-го гвардейского штурмового авиационного Кировоградского корпуса.

При форсировании р. Днепр войсками 7-й гвардейской армии на участке Домоткань, Бородаевка, части 1-го гвардейского штурмового авиационного Кировоградского корпуса непрерывно вели боевую работу перед фронтом 7-й гвардейской армии, уничтожая живую силу и технику противника, не допуская подхода его резервов.

Летный состав корпуса бесстрашно громил немецких захватчиков и обеспечил захват бородаевского плацдарма на правом берегу реки Днепр.

За отличные боевые действия по разгрому резервов противника перед фронтом 7-й гвардейской армии на бородаевском плацдарме и проявленные при этом смелость, доблесть и мужество, а также за ведение непрерывной разведки перед фронтом армии, что дало возможность своевременно вскрыть основные группировки войск противника...

Поздравляю генералов, офицеров, сержантов и красноармейцев с присвоением высокого гвардейского звания и желаю дальнейших боевых успехов в разгроме немецких захватчиков и изгнания их из пределов нашей Родины.

Командующий войсками 7-й гвардейской армии Герой Советского Союза гвардии генерал-полковник Шумилов.

Начальник штаба 7-й гвардейской армии гвардии генерал-майор Лукин

Член военного совета 7-й гвардейской армии гвардии генерал-майор Мухин".

В конце ноября были освобождены города Черкассы, Чигирин, Александрия, Новая Прага. Команда командиров корпусов в 5-й воздушной армии тогда подобралась замечательная. Каждый великолепный летчик и высококвалифицированный, умелый командир. И действовали они слаженно и дружно, действительно одной командой. Между собой они, видимо, тоже дружили. Во всяком случае, уже после войны И.Д. Подгорный, человек уравновешенный и не склонный к преувеличениям, на вопрос журналиста о Рязанове ответил: "Считаю, что В.Г. Рязанов являлся выдающимся авиационным командиром и замечательным человеком. Вклад его в дело Победы огромен". Полбин и Рязанов, к сожалению, не успели оставить воспоминаний. Первый погиб в Германии в 45-м, второй скоропостижно скончался в 51-м. Записывать воспоминания до этого момента у него не было времени. Оба они обладали несгибаемой волей, оба все время искали новые пути и способы наилучшего боевого применения своего рода авиации. По свидетельствам очевидцев они относились друг к другу с большим уважением, нередко помогая коллеге словом и делом: профессиональными советами и боевой поддержкой.

Так, генерал-майор авиации в отставке Ф.И. Качев, бывший начальник штаба 6-го гв. бак, полбинского корпуса, в сборнике «2-я воздушная в боях за Родину», вспоминая о своем командире, не забывает и о его соратниках:

«Корпусами командовали заслуженные боевые командиры. Из них назову только тех, с которыми длительное время приходилось воевать плечом к плечу. 1-м гвардейским штурмовым авиакорпусом командовал дважды Герой Советского Союза гвардии генерал-лейтенант авиации В.Г. Рязанов, а го главе 6-го гвардейского корпуса истребителей был Герой Советского Союза гвардии генерал-майор авиации А.В. Утин».

В тех боях, когда эффективность действий штурмовиков корпуса была наиболее высокой, когда они с ювелирной точностью поражали огневые точки, танки, автомашины противника, их действиями руководил по радио командир корпуса Василий Георгиевич Рязанов. Стояла задача при помощи радио увеличить эффективность действий штурмовиков. И такой метод блестяще себя оправдал. Действительно, опытному командиру с земли общая обстановка намного яснее, чем летчику в самолете, когда атакуют истребители противника и обстреливают зенитки. Да и без помех в летящем самолете нет времени анализировать ложный под тобой аэродром или настоящий и трудно разобрать наши это танки или немецкие. А пулеметы и пушки и с земли трудно различить, - не то, что с воздуха. Важно было приучить летчиков летать с рацией. Чтобы они уверенно пользовались бортовой радиостанцией. Надо было выработать у летчиков, привыкших к тому, что в небе все зависит только от них и машины, доверие к радио.

Поздно вечером генерал Рязанов на своем "импортном" (так служащие корпуса называли его маленький самолет) перелетал с командно-наблюдательного пункта в штаб корпуса для контроля подготовки авиадивизий к очередному боевому дню. В штабе корпуса, уладив дела, он часто вызывал к телефону отдельных ведущих и разбирал с ними их вылеты, учил, как устранить недостатки. А на рассвете он снова летел на КП и управлял оттуда самолетами, напоминая ведущим групп недавние беседы.

В Василие Георгиевиче удивительным образом сочетались беззаветное мужество, безоглядная храбрость, с железной самодисциплиной и требованиями строжайшего порядка от подчиненных. При всей преданности делу, которому он посвятил жизнь, он трезво воспринимал действительность, реально оценивая силы и факторы, решающие в какой-то ситуации. Неожиданные импульсные порывы естественно сочетались у него с глубоким анализом. Так, он мог очень резко отругать кого-то из провинившихся. Но почти всегда следом за уничтожающим разносом следовал разбор ошибки, совет, как исправить ее и как поступить в дальнейшем. Василий Георгиевич учил не отчаиваться, даже если с тобой поступают несправедливо или оговаривают, "Главное - мерить все в соответствии со своей совестью, Поступать так, как велят тебе долг и совесть", - слова Рязанова. Людей Рязанов оценивал по их делам и в зависимости от этого дорожил человеком или ругал его. И его самого или ненавидели или любили. Он был горячим, но отходчивым, не уделял внимания мелкому, суетному. Отделив главное, существенное и необходимое от незначительного, он совершенно спокойно почти не реагировал на то, что не было важным.

Генерал Семен Алексеевич Донченко, с 1944-го года командовавший 9-й гвардейской штурмовой авиадивизией, рассказывал о том, что корпус использовался на острие прорыва в наступлении, и на самом опасном направлении в обороне, как было на Сандомирском плацдарме, под Корсунь-Шевченковском, под Берлином. Он приводит аналогии с горной лавиной и отмечает благодарственные отзывы о корпусе сухопутных военачальников: Шумилова, Жадова, Пухова, Гусева, Ротмистрова, Катукова, Рыбалко и многих других, постоянно стремившихся к сотрудничеству с 1-м ГШАК.

Рязанов был живым человеком, любившим отдохнуть и посмеяться, веселым, общительным, глубоко чувствующим, тонко понимающим искусство, музыку, движения души, настроения человека. Выросший в крестьянской семье, он очень любил природу, стараясь каждую свободную минуту соприкоснуться с ней. Был знатоком и поклонником хорошего театра, живописи, музыки. Сам любил петь и пел очень хорошо, замечательно танцевал.

После «рабочих визитов» Рязанова на КП командармов в корпус с ответными визитами потом приезжали Жадов (он бывал часто, а когда на фронте бывали затишья, приезжал на несколько дней отдохнуть, и даже подарил американский "додж" для радиостанции), Ротмистров и другие командиры наземных войск. Так укреплялась сработанность различных родов войск, дающая затем победу на поле битвы.

И.С. Беляков, первый замполит корпуса, пишет в письме: «Ни одна боевая операция наземных войск, с которыми мы взаимодействовали и в которой участвовали наши летчики, не проходила без непосредственного руководства Василия Георгиевича. Он всегда находился на общевойсковом командном пункте, тут же внося те или иные коррективы в боевые действия летчиков. После выполненного задания делал обстоятельный разбор со своими летчиками, ставил перед ними задачи на предстоящий вылет".

В том же письме И.С. Беляков пишет: "Василий Георгиевич часто вылетал на своем самолете на КП командующих армиями: Жадова, Ротмистрова, причем это было настолько часто, что в своем штабе он бывал меньше, нежели на передовых линиях наземных войск, особенно во время проведения крупных операций. В своем штабе т. Рязанов проводил с командирами проигрывания на карте предстоящего боевого задания. Присутствовали командиры и штабные офицеры дивизий корпуса. Кстати сказать, все командиры дивизий, полков, почти все зам. командиров полков по политчасти были летающими командирами. По мере необходимости проводились также совещания с офицерами всех служб корпуса".

Рязанов продолжал непрерывно учиться самостоятельно, изучая литературу в самых неподходящих для этого условиях, творчески осмысливая свой богатый опыт, перенимая все новое и достойное подражания из опыта других. Об эрудированности и высокой культуре Рязанова вспоминали многие бывшие штурмовики на встрече ветеранов 1-го ГIIIАК, состоявшейся в августе 1982 года в Москве. Воспоминания о нем пестрели эпитетами: смелый, обаятельный, волевой, резкий, бесстрашный. На КП Рязанов всегда был строгим и решительным. Собранность его возрастала, если начинался обстрел или грозила иная опасность. Постановка задачи летчикам делалась коротко, четко, емко и ясно, решения принимались мгновенно. Он никогда не пытался создавать комфортные условия работы, довольствуясь самым необходимым (а часто не было и этого). Главным было дело.

Рязанов обладал незаурядным педагогическим талантом и удивительным внутренним тактом. Как и всякая способность общаться с людьми, это был, прежде всего, талант человечности. Он умел воспитывать своих подчиненных. Корпус стал родным ему, он любил своих солдат и офицеров, не отходя при этом от строгой субординации, не допуская панибратства, и подчиненные отвечали ему любовью и уважением. Талгат Бегельдинов, дважды Герой Советского Союза, в своей книге "Илы атакуют" писал: "...командиру корпуса - человеку, которого я глубоко уважал, больше того - любил, как родного отца. С первого и до последнего дня войны он был моим высшим начальником, требовательным, порой безжалостно строгим, но всегда внимательным и справедливым".

Постановка задач Рязановым, как вспоминают все, с ним работавшие, почти всегда делалась в обстановке совместного обдумывания предстоящей операции, в атмосфере творчества и коллективного мышления. Это относилось к комдивам, но лучшими вариантами нередко признавались и затем реализовывались идеи, предложенные командирами полков и даже рядовыми летчиками.

Самой яркой чертой Рязанова, как руководителя, была его человечность, умение найти индивидуальный подход к каждому, редкий талант чуть ли не с одного взгляда распознавать суть человека, его достоинства и недостатки, сокровенные мечты и помыслы, все, то у него в душе и за душой. Он с самого начала или полностью принимал людей и затем уже во всем помогал им, стараясь поддержать, чем мог, или не принимал и старался избавиться от такого подчиненного при первой же возможности.

Через сорок лет после войны почти каждый оставшийся в живых офицер или солдат из корпуса бережно хранил в памяти какую-то историю, связанную с заинтересованным отношением Рязанова именно к нему. Один вспоминал, как стоял на посту у знамени и Рязанов долго беседовал с ним после смены, другой летал вместе с Рязановым, третий готовил ему самолет, четвертый помнил, как Рязанов специально остановил машину, чтобы расспросить его о делах, посоветовать что-то, пятому он помогал учиться в консерватории после войны и т.д. При этом он никогда не допускал панибратства. Всегда требовал строжайшего соблюдения дисциплины, формы одежды, за малейшее нарушение строго отчитывал и наказывал.

А.И. Митрофанов вспоминал: «...не только боевые успехи корпуса, но и большой талант его командира, умевшего в трудной обстановке полной боевых неожиданностей организовать всю работу ... Рязанов следовал с нашими наземными войсками. Невольно хочется заметить, что все места, где он организовывал свои передовые КП, неизменно бывали очень рискованными и опасными. Но везде ему сопутствовала удивительная удача. Его решительность и строгость зачастую решали за него там, где он мог бы задуматься. И никто так коротко и ясно не мог поставить летчикам задачу в воздухе. Это было его особое качество, присущее человеку, умеющему мгновенно решать. И еще одно. Для него не существовало трудных «не генеральских» условий. Он мог довольствоваться очень малым и простым. Главное было – дело. И для него он себя не жалел».

Обаятельность и требовательность естественно сочетались в нем. Подкупали людей искренность и откровенность Рязанова. Так, Герой Советского Союза Иван Андреевич Филатов вспоминал, что Рязанов никогда не преуменьшал степени сложности задания и иногда, посылая его на разведку, прямо говорил, что посылает почти на смерть "И правильно делал!", - утверждал Филатов.

Так же и в других случаях открытость и честность командира привлекали к нему подчиненных. Летчики вспоминают, что, прилетая в полк, Рязанов не просил удалиться техников и механиков, а беседовал при них и советовался с ними. Те, гордые оказанным доверием, трудились, не покладая рук.

О существовавшей в 1-м ГШАК творческой и дружеской, благоприятной для плодотворной работе атмосфере, вспоминал и С.А. Донченко. Он отмечал, прежде всего, заслугу Рязанова в создании такой обстановки, и его умение создать здоровый климат во взаимоотношениях.

Добросовестность, в первую очередь - у себя и неукоснительное требование ее у подчиненных была одной из главных черт характера Василия Георгиевича. Если, как писалось выше, он кого-то мог невзлюбить с первого взгляда, то причиной этому было не самодурство, а какое-то проявление недобросовестности. Многие из тех, кого Рязанов наказывал - и довольно строго - за недостаточно уважительное отношение к делу, малейшее пренебрежение своими обязанностями, были затем благодарны ему и благодарны до конца жизни. Командир корпуса воспитал у них - прежде всего своим личным примером - такие качества, без которых в военные годы, наверное, было бы просто не выжить. Да и после войны это было не лишним, бывшие фронтовики стали тружениками в мирные годы.

Наиболее показательно и трогательно то, что чувства гордости за своего командира, признательности ему, уважения, почти любви, благодарности, почитания, что ли, сохранились у всех, кто его знал, и спустя сорок и больше лет, несмотря ни на любые невзгоды и перемены и многие переоценки ценностей. Совершенно лишенный какого бы то ни было чванства, начальственной нотки, зазнайства и высокомерия, одинаково ровно, спокойно и доброжелательно разговаривающий и с маршалом и с рядовым, Рязанов в то же время строго наказывал за провинности.

Но и отличившиеся никогда не были обойдены наградами. Солдаты, летчики, офицеры штаба, весь состав корпуса любил Рязанова, зная, что он строг, но справедлив. Подчиненные любили командира искренне. Даже в тех поступках, в которых обычно проявляется чинопочитание, лесть, граничащая с подхалимством, они чистосердечно показывали естественную гордость за успехи своего руководителя, радовались его достижениям, отраженный свет от которых падал и на них. Так, К.А. Белодед вспоминает, как в штабе корпуса получили телеграмму, сообщающую о присвоении Василию Георгиевичу звания дважды Героя Советского Союза. Телеграмму получили ночью и решили организовать торжественную встречу Рязанову. Вызвали в штаб корпуса командование дивизий, написали лозунги "Да здравствует дважды Герой Советского Союза В.Г. Рязанов!" Когда Рязанов шел из своей квартиры в штаб корпуса, начальник штаба корпуса Парвов построил офицеров штаба корпуса и командование дивизий. На правом фланге гвардейское знамя корпуса. По команде "Смирно!" Парвов поздравил Рязанова с высокой наградой.

- Надо было видеть, - говорил Белодед, - слезы на глазах и радостные лица. Причем эмоции открыто и искренне выражали все. Все сердечно радовались за командира.

Он отказывался от более высоких назначений, видя свою задачу в том, чтобы как можно лучше воевал вверенный его командованию корпус. В шутку он говорил:

- И так авиации у меня больше, чем у турецкого султана.

Особенно вырос корпус в конце войны, когда все, полки были полностью укомплектованы - больше сотни самолетов в каждом.

По этому вопросу высказал свое мнение бывший замполит корпуса И.С.Беляков: "Иногда я слышал вопрос - чем объяснить, что т. Рязанов в ходе войны ни на одну ступеньку не поднялся выше и оставался все время в одной и той же должности. Есть пословица: пути господни неисповедимы, об этом начальству свыше дано знать. Скажу лишь одно: по своим знаниям, опыту, по командирским качествам, наконец, по политическому и моральному облику он был больше, чем достоин не отставать от других, а может быть и идти вперед, но этого не получилось и вот почему по-моему: являясь бывшим инструктором политотдела стрелковой дивизии, комиссаром которой тогда был известный впоследствии крупный военачальник Маршал Советского Союза И.С. Конев, который глубоко уважал его как смелого, грамотного, инициативного и активного политработника, а потом боевого и решительного командира, придерживал его, верил в него и не хотел никуда отпускать, и это, пожалуй, оправдало себя впоследствии, корпус стал высококачественным соединением в ряду других авиационных корпусов, в мирное же время после войны ему не суждено было жить и продвигаться по служебной лесенке. Иначе ничем я больше не могу объяснить "досужие" вопросы".

Корпус действительно после формирования был направлен в распоряжение командующего Калининским фронтом И.С.Конева, с которым (с очень небольшими интервалами, когда он был на других фронтах) и прошел весь боевой путь в Великой Отечественной войне. Могу добавить, что после войны Василий Георгиевич неоднократно отказывался от повышений в должности и в звании, ссылаясь на слабое здоровье. Он не умел ничего делать недобросовестно и боялся, что просто не хватит сил для высоких постов, предлагавшихся ему. Незадолго до смерти он говорил:

- Ничего не поделаешь, придется, наверное, ехать в Москву. Не удается отговориться. Схожу в отпуск, а потом... В отпуске его не стало.

И летчики не подводили своего командира. По общему признанию 1-й гвардейский штурмовой авиакорпус был одним из лучших соединений нашей авиации в военные годы, его вклад в общее дело победы весом и высоко отмечен правительственными наградами и 56 благодарностями Верховного Главнокомандования. Родина высоко оценила и заслуги В.Г Рязанова. Он был награжден 19 боевыми орденами и медалями, ему дважды было присвоено звание Героя Советского Союза.

Можно, конечно, говорить, что награды это условности, что человеческую душу нельзя оценить орденами. Но, во-первых, это во многом спорно, а, во-вторых, неприменимо к Рязанову и его подчиненным. Они, мне кажется, были настоящими людьми: честными, чистыми, мужественными, сильными и бескорыстными, сражающимися не за себя, а за общее дело, за Родину. Насколько я знал бывших воинов и в послевоенные годы, - и тогда они не кривили душой, поступали так, как им подсказывала совесть.

Награды были справедливыми. 3начительная часть заслуг в победах корпуса принадлежала его командиру, его организатору. Военачальник прежде всего организатор. И тут важны не только деловые качества, не только сухой расчет, трезвый ум и неумолимая логика. Так же, а, возможно, и больше нужны вдохновение, душевность, любовь к своему делу, к своим сослуживцам, соратникам, способность к самопожертвованию, мужество, безжалостность к врагам и к самому себе и много других качеств, которые просто трудно назвать. Рязанов создавал вокруг себя силовое поле духовности и благородства, заряжая им и летчиков и командиров, штабных работников и связистов. Напряжение этого поля давало и стремление драться и силы для этого. Не буква устава, а творческое горение, неустанный поиск, флюиды человечности, вставшей против бездушной механической силы фашизма, дисциплинировали, покоряли и придавали силы командирам дивизий и полков, офицерам и солдатам корпуса. Огромной была воспитательная сила личного примера горячо любимого командира, сила его личности. Рязанов искренне уважал и очень ценил Агальцова за глубокую порядочность, честность и мужество. Маршалом авиации стал Ф.А. Агальцов, командовавший дивизией в рязановском корпусе, долго служил в армии генерал-полковник авиации М.П. Одинцов, летчик, ставший во время войны дважды Героем Советского Союза. А разве перечислишь всех, учившихся у Рязанова, но не ставших выдающимися авиационными командирами.

Конечно, не все шло гладко и спокойно. Были и трудности, как всегда бывает в жизни. Но Рязанов справлялся, боролся и преодолевал их. Вся его жизнь могла бы служить образцом служения народу, верным сыном которого он был. Гигантская повседневная работа в военное время выполнялась им без тени рисовки и внешних эффектов, с единственным желанием и постоянным стремлением быть как можно полезнее армии, Родине. Уже после внезапно наступившей смерти выяснилось, что во время войны он на ногах перенес обширный инфаркт, не покидая свой боевой пост, никому не жалуясь. Отмеченный высокими наградами, он оставался скромным и простым человеком, с искренней заботой относившийся к окружающим, много помогая зачастую незнакомым людям. Такая редкая черта, как обнаженная искренность, казалось бы, несовместимая с командными постами, тем не менее, была присуща Рязанову.

Ему всегда был свойственен свежий, по юношески непосредственный взгляд на мир, не тускнеющий по мере роста опыта и знаний. Никакой косности, шаблонов, стереотипов он не допускал. Рязанов знал, что, стандартные решения приводят к застою. Но и традиции необходимы, поскольку голое, оторванное от корней новаторство, являющееся самоцелью, не оправдывает себя, даже если оно исходит из самых лучших побуждений. Рязанов обладал редким даром найти золотую середину в постоянном конфликте нового и старого, противоречия использовались им для роста, движения вперед, усвоенные им законы диалектики не оставались мертвым багажом знаний, а постоянно использовались для решения конкретных задач. Он не был теоретиком, а, может, просто не успел написать труды, обобщающие его огромный опыт. Сохранились только несколько статей и наброски, план большой работы по тактике авиации во фронтовых и армейских операциях. Но талант постоянной помощи людям, стремление к созданию новой, более светлой и радостной жизни, проявился у него в полной мере.

Бывший старший помощник начальника оперативного отдела 1-го ГШАК, гвардии полковник в отставке Борис Игнатьевич Крассий писал:

"Я горжусь тем, что мне посчастливилось работать на фронте, непосредственно на переднем крае, под руководством выдающегося, талантливого, высокообразованного и эрудированного, смелого и всеми уважаемого Василия Георгиевича Рязанова. Василий Георгиевич любил жизнь, любил людей, этой любовью ему отвечали все его подчиненные. Он был очень чуткий и отзывчивый. Ни одна несправедливость со стороны командиров к своим подчиненным не оставалась без вмешательства Василия Георгиевича и не проходила безнаказанно. Во всех случаях высокой заботой о подчиненных, будь то офицер или солдат, командир поднимал боевой дух. Видимо, эти качества он приобрел, будучи военным политработником в довоенные годы.

Поздно вечером генерал Рязанов перелетал с командно-наблюдательного пункта в штаб корпуса для контроля подготовки авиадивизий к очередному боевому дню. Прибыв в штаб корпуса, он часто вызывал к телефону отдельных ведущих и указывал им недостатки, учил, как их устранить.

Его исключительное чувство ответственности за порученное дело, организаторские способности и талант военачальника завоевали большой авторитет не только у подчиненных, но и старших над ним начальников, командующих воздушными армиями, в оперативное подчинение к которым входил корпус, командующих танковыми и общевойсковыми армиями и командующих фронтами".

Николай Афанасьевич Чернов, служивший вместе с Рязановым еще в 30-е годы и считающий его своим идеалом ("Он всегда был для меня путеводной звездой" - слова Чернова о Рязанове), вспоминает, как Василий Георгиевич учил его не отчаиваться, даже если с ним поступают несправедливо или оговаривают, "Главное - мерить все в соответствии со своей совестью. Поступать так, как велят тебе долг и совесть", - слова Рязанова, запомнившиеся Чернову. Людей Рязанов оценивал по их делам и в зависимости от этого дорожил человеком или ругал его. Сам он был горячим, но отходчивым.

С.А. Донченко писал о Рязанове: «Он был высокообразованным и политически грамотным человеком, высокоэрудированным командиром, обладал острым чувством нового, был предан своей Родине и своему народу, любил людей, ему подчиненных, идущих вместе с ним в бой с жестоким и коварным врагом...

Штурмовая авиация в Великой Отечественной войне была особым родом авиации. И ее заслуга заключается, прежде всего, в том, что она была авиацией боя. А это означало, что штурмовая авиация свои боевые задачи на поле боя выполняла в тесном взаимодействии с наземными войсками. А чтобы сказать точнее, то непосредственно в интересах наземных войск, как в наступательном, так и в оборонительном бою. И если штурмовики в наступательном бою как бы проталкивали наши войска вперед, то в оборонительном бою они, прежде всего, подавляли артиллерию противника и атакующие его танки. Причем, эти цели противника находились в непосредственной близости от наших войск. И нужно было обладать большим мужеством, смелостью и весьма четким управлением боевыми действиями штурмовиков на поле боя, чтобы не поразить свои войска. Вот почему штурмовиков очень любили и ценили наземные войска. Ну хотя бы потому, что все происходило на виду у всех, как на ладони...

Сущностью управления боевыми действиями штурмовиков 1-го гшак на поле боя являлась высокая оперативность и эффективность ударов групп штурмовиков по целям наиболее важным в данный момент боя...

Для того, чтобы успешно управлять боевыми действиями штурмовиков на поле боя в непосредственной близости от своих войск, нужно было обладать широким оперативно-тактическим кругозором, большой ответственностью, мужеством, смелостью и решительностью.

Именно такими качествами обладал командир 1-го гшак генерал В.Г. Рязанов. Его спокойный и уверенный голос по микрофону магически действовал на штурмовиков, выполнявших боевые задания в самых сложных условиях боя. Этот голос командира авиакорпуса вселял в летчиков уверенность, что он их видит и в нужную минуту придет им на помощь. И они делали свое дело, и делали его наилучшим образом, делали героически...

Успех в бою и операции может быть достигнут только объединенными усилиями всех родов войск. Но это положение было известно всем. Другое дело, когда, где и при каких условиях, какими силами и какими средствами можно наносить наиболее эффективные удары штурмовой авиацией по объектам противника».

Способность гореть высоким накалом, не теряя при этом головы, была так же естественна для Рязанова, как для других, например, умение быстро бегать или быстро считать.

Герой Советского Союза генерал-полковник авиации М.М. Громов в статье "Родина новаторов" (газета "Сталинский сокол", 191 (383), 14 ноября 1945 г.) высоко отзывается о действиях Рязанова, упоминая его имя, а также имена авиационных генералов бомбардировщика Полбина и истребителя Савицкого, в одном ряду с такими первопроходцами, как ученые Ломоносов, Менделеев, Жуковский, Чаплыгин, конструкторы Яковлев, Ильюшин, Лавочкин, Петляков, Микулин, Туполев, летчики Покрышев, Покрышкин, Глинка, Кожедуб. Он писал:

"Между советскими учеными, двигающими теорию авиации, конструкторами, создающими самолеты, и летчиками, летающими на них, существует органическая связь с области стремления к новому. Это национальная черта нашего характера. ...Творцами нового являлись и наши авиационные генералы, которые сумели найти наиболее эффективные методы применения авиации над полем боя... С чувством величайшей благодарности командиры и солдаты стрелковых, танковых, артиллерийских войск произносят имя дважды Героя Советского Союза генерал-лейтенанта авиации Рязанова. «Ильюшины» соединения, которым командует Рязанов, как таран пробивали дорогу нашим наземным войскам. Работа штурмовиков соединения Рязанова была организована настолько хорошо, что в ряде случаев их вылеты в значительной степени содействовали успеху общевойсковых операций. Смысл того нового, что внес Рязанов в тактику боевых действий, заключается, прежде всего, в гибкой системе управления штурмовой авиацией, в увеличении ее маневренных возможностей. Рязанов разработал и осуществил на практике такую систему перебазирования, при которой штурмовые части все время находились вблизи линии фронта и оперативно выполняли заявки наземного командования. Рязанов научил своих летчиков и подчиненных ему командиров выжимать из техники все, что она может дать, метко штурмовать и бомбить цели в самых сложных метеоусловиях и при сильном противодействии противника с воздуха и с земли».

Один знакомый рассказывал, как он однажды позвонил генерал-полковнику авиации П.И. Брайко, первому начальнику штаба корпуса, впоследствии занимавшему многие высокие должности, в том числе начальника штаба ВВС. На вопрос, помнит ли Брайко Рязанова, последовал незамедлительный ответ: - Еще бы!!! И после небольшой паузы: - Еще бы!!!

А в письме Петр Игнатьевич Брайко писал: "Василий Георгиевич был человеком высочайшей требовательности к себе и подчиненным, оперативным в решении служебных вопросов с минимальной затратой времени, партийной принципиальности, необыкновенной скромности и жизнерадостности, одновременно с требовательностью проявлял большую заботу о подчиненных, - эти его черты характера служили для всех наглядным примером".

Еще одно небольшое добавление. Василий Георгиевич был очень честным человеком не только в работе, но и в личной жизни. Крайне принципиальный, требовательный, справедливый; на первом месте в его жизни был долг, а затем уже семья и все другие интересы.

Но все справедливо. Он был красивым человеком, и не только внешне. Скажу еще, что корнем, источником, родником всех его достоинств была русская честность, заложенная в нем с детства глубокая порядочность.

На НП Рязанов отдавал команды обычным своим сильным баритоном. По голосу не заметно, что он нервничает. Но рука сжимает микрофон так, что белеет от напряжения. Скулы заостряются, щеки проваливаются, нос резко торчит на внезапно похудевшем лице. Глаза, обычно добрые, живые, улыбающиеся, смотрят колюче и отрешенно. Как к родным относился Рязанов к своим летчикам, - об этом единодушно, не сговариваясь, говорили и все ветераны корпуса. При этом он был командиром "крутым", требовательным, его приказы и распоряжения выполнялись подчиненными беспрекословно, да и сами подчиненные офицеры стремились как можно лучше выполнять его распоряжения, зная, что за небрежность будет строгий спрос, а нерадивость наказана. Наказанные же не обижались на командира, а ругали себя за ошибки, плохую подготовленность своих действий, знали, что наказание справедливо следует за небрежным исполнением служебного долга. Все, кого я знаю из ветеранов, считали себя обязанными командиру. Помню, как несколько лет назад на могиле Рязанова говорил один из бывших летчиков: "Ты нас ругал, но ты нас и спасал, воспитывал и учил..."

В 1944 г., Рязанов, не скрываясь, плакал, узнав о гибели Пошивальникова. Каждый летчик - личность. Каждый солдат или офицер обладает своей судьбой, характером. За каждым именем, зачастую написанным на скромной могиле, а то и давно забытым, скрываются удивительные истории, неповторимые мысли, чувства. Ни одной книги не хватит, чтобы рассказать только об одной судьбе. Пошивальникова Рязанов хорошо знал еще по тем тяжелым боям за Киев, когда летчик был тяжело ранен, но посадил самолет. Когда открыли кабину, увидели Степана, лежащего в луже крови. Все думали, что, если он и выживет, то летать не сможет. Но Пошивальников вернулся в строй.

Как не управляют с земли, как не ставят подробно задание перед вылетом, при выходе на цель только оригинальность мышления, способность принимать самостоятельные неординарные решения, нестандартность и быстрота поступков, могут спасти от гибели и принести успех. По словам Красоты, Рязанов учил летчиков мыслить в полете "нелинейно". А.И. Митрофанов пишет, что Рязанов советовал ему посылать на ответственные задания Степанова, поскольку тот умел принимать оригинальные решения.

Радиоуправление становилось надежным помощником воздушных бойцов. В книге "Советские военно-воздушные силы в Великой Отечественной войне. 1941-1945" говорится: "Получили свое дальнейшее развитие способы взаимодействия авиации с сухопутными войсками и организация управления авиационными частями и соединениями в обороне и наступлении. Чтобы обеспечить более четкое управление авиацией, создавалось несколько радиосетей. В частности, выделялась отдельная радиосеть для управления и наведения штурмовиков на поле боя. Опыт авиационной поддержки наступавших войск, полученный в контрнаступлении под Курском, особенно организация взаимодействия с танковыми армиями и управления штурмовой авиацией над полем боя с помощью наземных радиостанций, был широко использован в других операциях минувшей войны". Корпус был передовым, широко использовался и обобщался опыт именно 1-го штурмового авиакорпуса корпуса, результаты, полученные Рязановым.

Боевая работа на ВПУ проходила следующим образом. Радисты сидели в радиостанции у НП в наушниках, ждали приближения самолетов. Они слушали позывные наших самолетов и, услышав, докладывали командиру корпуса: Товарищ генерал! Чернецов на подходе. (Так же они докладывали и о других ведущих). Рязанов брал микрофон, уточнял летчику боевую задачу, наводил его на цели. Для штурмовиков, представляющих собой самолеты поля боя, тесно взаимодействующих с танками, пехотой, расчищающих им путь вперед, задача наведения и управления самолетами в бою необходима и чрезвычайно сложна. Командир, управляющий штурмовиками, должен прекрасно разбираться не только в летном искусстве и тонкостях воздушного боя. Он должен мгновенно оценивать все происходящее на земле, знать специфику сухопутных боев, атак пехоты и танков, противодействия им всеми видами стрелкового оружия, а также самолетами и танками, разбираться в укреплениях противника, его оборонительных сооружениях, редутах, в видах транспорта, его специфике и т.д. На решения, которые должны приниматься молниеносно, влияет такое количество непрерывно меняющихся факторов, что, если бы тогда существовали современные компьютеры, то составить программу вряд ли было возможно. Командир должен охватывать весь ход сражения, комбинировать свои силы и резервы, трезво оценивать возможности противника, не подчиняться своим эмоциям, а решать, решать глубоко, верно. Каждая ошибка может стоить многих жизней.

К первой половине октября войска Степного фронта, успешно форсировав Днепр, перешли в наступление, нанося главный удар в направлении Пятихатки, Кривой Рог. 23 октября 1943 года танкисты 5-й гвардейской танковой армии ворвались в Кривой Рог. И.С. Конев писал: «Лично я был в этот день утром на наблюдательном пункте П.А. Ротмистрова перед Кривым Рогом, видел бой за город, наблюдал действия армии и активную поддержку танкистов штурмовой авиацией корпуса В.Г. Рязанова. В.Г. Рязанов был тут же на НП П.А. Ротмистрова». Как писал Рязанов в письме: «В большой дружбе с танкистами, много приходится вместе с ними работать».

Но в те дни приходилось работать не только с танкистами. Донченко в своей книге даже использует слова «вездесущий комкор» для описания событий того времени. Рязанов находился в центре многих событий: он постоянно бывал на КП армий, решал вопросы взаимодействия с танковыми и стрелковыми частями.

К разряду чудесных или хотя бы маловероятных можно отнести многие случаи с Рязановым, невредимым остававшимся после невероятных переделок. Причем несколько раз он чуть не погиб от рук своих летчиков, когда связь прерывалась, а свободный охотник атаковал радиостанцию с Рязановым, путая ее с вражеской.

Немцы, видимо, очень страдали от действий штурмовиков Рязанова. И они решили обезглавить корпус. По крайней мере, три раза они пытались уничтожить Рязанова: массированными налетами – не менее сотни юнкерсов - они бомбили места, где не было никаких войск, кроме командира корпуса и нескольких его помощников. Позже говорили, что шпион наводил вражеские самолеты на цель. Так, вероятно, и было. Рязанову повезло. В одном налете армады бомбардировщиков разнесли его самолет на земле в клочья. Он был весь разбит. Алексей Минеев, летчик, тяжело ранен в голову. Но Рязанов был цел и невредим. Возможно, об этом эпизоде Рязанов писал в письме сыну Георгию 31 октября 1943 года: «Уже много дней, как я на правом берегу Днепра. Правда, противник изо всех сил сопротивляется, но мы все же колотим его и гоним. Недавно от бомбежки сгорел мой самолет. Но я везучий - сгорела только фуражка, а меня всего засыпало землей. Встряхнулся и пошел».

Плацдарм на правом берегу Днепра был расширен. Войска 2-го Украинского фронта в декабре 1943 г. овладели городом Александрия, прорвав укрепленную полосу противника по реке Ингулец. Был освобожден и крупный железнодорожный узел Знаменка.

В.Г. Рязанов писал в расширенной автобиографии: «С этого момента и до конца войны корпус все время входил в состав войск, которые являлись острием клиньев, вбиваемых в оборону немцев...

Осень I943 г. Форсирование Днепра, удержание и расширение плацдарма на правом берегу Днепра. В первое время создалась такая обстановка, что наша пехота вплавь переправилась за правый берег Днепра, а артиллерию и другие виды боевой техники переправить было еще нельзя. Фигурально выражаясь, создалась обстановка, что мы руками и зубами вцепились в противоположный берег Днепра, а туловище и ноги были в воде и на левом берегу. Противник бросил большие силы авиации и танков, чтобы сбросить нас с узенького плацдарма. Вот тут гибкое применение авиации в зависимости от обстановки и сыграло решающую роль в удержании этого плацдарма и дальнейшего его расширения. За участие в этой операции я был награжден званием Героя Советского Союза».

Прорыв намечается и происходит в одном месте, которое еще неизвестно до начала наступления. Мобильность авиации, ее дальнодействие и оперативность, позволяли своевременно подключить корпус Рязанова к ударам по намечавшемуся месту прорыва. С переходом в атаку наземных войск, при концентрации сил в одном месте, когда напряжение боя звенит как натянутая струна, решающий вклад вносил именно 1-й штурмовой авиакорпус, направлявшийся командующим фронтом туда, где в первую очередь нужна его помощь. Он бил противника на острие атаки наших войск и по флангам, для расширения прорыва обороны. Он прикрывал надежным щитом с воздуха наши наземные войска и проталкивал их туда, где они имели наибольший успех. Приходилось работать и на острие прорыва врага, как спустя скорое время под Корсунем.

Генерал армия А.С. Жадов, командовавший 5-й гвардейской армией, в своей книге "Четыре года войны" вспоминает о боях по расширению правобережного плацдарма: "Авиационное обеспечение боевых действий армии осуществлялось 1-м штурмовым авиационным корпусом 5-й воздушной армии. Для более четкого управления авиацией в ходе боя и поддержания постоянного взаимодействия с наземными войсками командир корпуса генерал-лейтенант В.Г. Рязанов находился на командном пункте армии".

Когда Рязанов находился на армейском КП генерала И.М. Манагарова, он приказал майору Д. Рымшину полком нанести удар по близлежащему активно действующему аэродрому. Предварительно летчики изучили характер местности, подходы к объекту, по фотоснимкам - размещение самолетов, зенитных средств, ангаров. Вот снимок Кировоградского аэродрома с немецкими самолетами.

Боевая работа штурмовиков была эффективной. Летчики-штурмовики почти в каждом боевом вылете применяли в зависимости от обстановки новый тактический прием. Благодаря нестандартным, творческим подходам, они избегали лишних потерь и наносили врагу большой урон в живой силе и боевой технике. Рязанов был доволен своими подопечными. Ведь именно этому он их и учил.

Был освобожден Кировоград. Личный состав 5-й воздушной армии в числе других объединений получил благодарность Верховного Главнокомандующего. Тем же приказом от 8 января за отличие в боях за освобождение Кировограда 1-му штурмовому авиакорпусу, 1-й гвардейской бомбардировочной авиадивизии, 205-й и 302-й истребительной авиадивизиям были присвоены наименования Кировоградских. В Кировоградской операции были проявлены массовый героизм, отвага и мужество личного состава. В полках корпуса прошли митинги, чествование тех, кто внес наибольший вклад в освобождение еще одного украинского города от немецко-фашистских захватчиков.

Генерал-полковник авиации Н. Шиманов в статье "Советская авиация в боях за Родину"‚ газета "Боевое знамя" No. 198, в качестве положительного примера приводит действия летчиков Рязанова, штурмовиков его корпуса: "Оказывая непосредственную помощь наземным войскам, взаимодействуя с ними в прорыве вражеской обороны, прокладывая путь советской пехоте и танкам, наша авиация срывала контратаки врага, сковывала его.

После боев за город Кировоград крупная группировка противника была окружена в районе Лелековки. Для ликвидации ее наши наземные войска должны были перегруппироваться. На авиацию в этот ответственный момент была возложена задача - сковать противника.

Штурмовики генерал-лейтенанта авиации Рязанова целый день висели над вражеской группировкой и не дали немцам двинуться с места. Когда Лелековка была занята нашими войсками, то только в одной балке Лодейка было обнаружено 400 разбитых автомашин, 52 сожженных танка и 50 самоходных орудий".

Перед Корсунь-Шевченковской операцией удалось довольно быстро перебазировать части 1-го штурмового и 7-го истребительного авиакорпусов на отбитый у противника Кировоградский аэроузел, разместить по 3-4 полка на каждом аэродроме с улучшенными взлетными полосами. В.Г. Рязанов организовал КП при командующем 53-й армией. В начале наступления утром 24 января 1944 года на КП 5-й воздушной армии позвонил командир 1-го штурмового авиакорпуса генерал Рязанов и, как было заранее условлено, коротко сообщил: "Мы с Утиным пошли". Этот означало, что операция развивается успешно и 5-я гвардейская танковая армия, поддерживаемая штурмовой и истребительной авиацией, введена в прорыв.

27 января разведчики-штурмовики капитаны Б.В. Лопатин и Д.А. Нестеренко обнаружили сосредоточение крупных сил пехоты и танков противника в районе Ново-Миргород, Лебедин, Толмач и Вязовка. Первыми для нанесения удара по врагу поднялись в воздух группы штурмовиков, возглавляемые капитанами Лопатиным и Нестеренко, которые накануне обнаружили скопления пехоты и танков противника. Они помнили, куда идти и знали, что делать. Под прикрытием группы истребителей они в течение 25 минут сбрасывали на вражеские танки и штурмовые орудия противотанковые авиабомбы, обстреливали гитлеровцев из пушек. Группы Лопатина и Нестеренко сменили над полем боя штурмовики во главе с ведущими Александровым и Одинцовым. Их в свою очередь сменили группы Джинчарадзе и Бегельдинова. Так продолжалось в течение всего дня. Рязанов поддерживал непрерывное давление на противника.

В десятом часу утра 1 февраля начальник штаба 53-й армии генерал И.И. Воробьев попросил помощи авиации, но вместе с тем сказал "Наши войска стоят насмерть, контратаки врага отбиваем". Несколько позже узел связи 5-й воздушной армии принял незашифрованную радиограмму генерала Воробьева, адресованную генералу Рязанову. В ней говорилось: "Бейте танки и бронетранспортеры в районе Крымки. Это войска противника. Артиллерию не трогать - она наша". Офицеры штаба воздушной армии быстро связались по телефону с командиром 1-го штурмового авиакорпуса генералом Рязановым, который в соответствии с приказом командующего фронтом был у Ротмистрова - на КП 5-й гвардейской танковой армии, - и попросили его высказать мнение по поводу радиограммы Воробьева. Василий Георгиевич сразу, не раздумывая, ответил: нет, это не провокация. Он тоже пытался связаться со штабом 53-й, но безрезультатно. Скорее всего, телефонная связь нарушена. Радио тоже молчит. Вероятно, войскам требуется срочная помощь. Если будет дано разрешение, он, генерал Рязанов, готов немедленно перебазировать свой командный пункт в район прорыва вражеских танков, чтобы наводить штурмовики на контратакующие войска противника и, взаимодействуя с наземными войсками, сорвать его атаки, не дать прорвать кольцо окружения. Иного выхода из положения опытный авиационный генерал не видел.

Через несколько минут на имя командира 1-го штурмового авиакорпуса была передана срочная радиограмма следующего содержания: "Не только организовать действия штурмовиков по вражеским танкам, но и помочь командованию 53-й армии в быстрейшем закрытии бреши, пробитой вражескими танками. Действуйте вместе с командующим артиллерией фронта генералом Н.С. Фоминым, которого туда направил генерал армии Конев".

Так генерал Рязанов, а вслед за ним и генерал Утин оказались на самом острие прорыва немецко-фашистских танков в районе Крымки. В течение ночи там был оборудован командный пункт авиаторов с необходимыми средствами управления. Рязанов тут же приступил к работе. Медлить было нельзя.

Через Крымки гитлеровский генерал Брайт направил 3-й немецкий танковый корпус, чтобы прорваться к своим окруженным дивизиям. Все произошло слишком неожиданно: организовывать и осуществлять противоборство авиации с вражескими танками пришлось буквально в считанные часы и в совершенно неясной обстановке (штаб 53-й армии в течение ночи на вызовы по-прежнему не отвечал). Да и бои в районе Крымки оказались очень своеобразными.

Советские бронированные штурмовики Ил-2 схлестнулись с рвавшимися к окруженным войскам "тиграми", "пантерами" и "фердинандами" на рассвете. Группа за группой по 8-12 штурмовиков под прикрытием истребителей Як-1 поднимались в воздух с Кировоградского аэроузла. Затем устремлялись в район Крымки. Двое суток подряд 127 штурмовиков и 130 истребителей в тесном взаимодействии с противотанковой артиллерией фронта "утихомиривали" танковые части генерала Брайта. Более 50 танков противника было сожжено на поле боя. И в этом немалая заслуга принадлежала группам штурмовиков, возглавляемым Одинцовым, Бегельдиновым, Александровым, Красотой, Джинчарадзе, Нестеренко и другими воздушными бойцами. Много сотен кумулятивных авиабомб сбросили они на танки врага. Действуя вместе с прикрывавшими их истребителями, вели огонь по фашистской пехоте и бронетранспортерам, старались как можно быстрее обеспечить войскам 53-й армии возможность вновь занять прежнюю линию обороны на внешнем фронте окружения вражеских войск южнее Крымки. Двое суток генерал Рязанов не уходил со своего КП, работая вместе с руководством 53-й армии. С 53-й армией Рязанов взаимодействовал еще на Калининском фронте. Затем на Курской дуге, при освобождении Белгорода, Харькова, левобережной Украины, форсировании Днепра, в боях за Кировоград. И вот снова штурмовики Рязанова, истребители Утина помогли наземным коллегам.

В воздух были подняты группы штурмовиков, которые выискивали и метко поражали вражеские танки. Летчики хорошо знали, что авиационная поддержка наземных войск часто решает успех боя, и трудились, несмотря на усталость. Наступление противника было приостановлено, положение частей 53-й армии улучшилось. В самый разгар боев начальник штаба этой армии генерал Воробьев сообщил, что совместными массированными ударами артиллерии и авиации контрнаступление танков и пехоты врага остановлено. Штаб армии вновь обосновался на месте, установил связь, как со своими войсками, так и с соседями. Словом, обстановка стабилизировалась.

Начальник штаба 53-й армии генерал-майор И. И. Воробьев телеграфировал генерал-лейтенанту авиации С. К. Горюнову: "... с наблюдательных пунктов войск 53-й армии обнаружено большое движение колонн войск противника. Часть из них была накрыта мощным огнем артиллерии. На другие колонны были вызваны штурмовики 1-го шак, которые произвели до 60 самолетовылетов, своевременно и метко уничтожили врага. В результате удачного взаимодействия авиации и артиллерии противник вынужден был изменить путь движения, понеся при этом большие потери. Наш 75 ск продвигается вперед, не встречая противника".

Генерал уточнил некоторые важные цели, по которым требовалось нанести дополнительные удары с воздуха, и продиктовал в заключение короткую телефонограмму Сергею Кондратьевичу Горюнову. В ней говорилось:

"Радостно бьется сердце, наблюдая отличную работу нашей авиации. Меткими массированными ударами штурмовиков вместе с артиллерией наступление противника остановлено. Воробьев".

Начальник оперативного отдела 5-й воздушной армии С.Н. Гречко вспоминал, как под вечер он зашел к генералу Горюнову доложить последние данные о результатах боевой деятельности штурмовиков, помогавших наземным войскам в отражении танковых атак противника в районе Крымки. Это были очень хорошие данные: за день летчики-штурмовики уничтожили 33 вражеских танка, сожгли больше 100 автомашин с грузами, подавили огонь 5 артиллерийских батарей противника, огнем из пушек и пулеметов истребили до 300 вражеских солдат и офицеров.

Выслушав сообщение, Сергей Кондратьевич довольно улыбнулся и с подчеркнутым уважением сказал о своем фронтовом друге и соратнике по борьбе командире 1-го штурмового авиакорпуса генерале Рязанове:

- Василий Георгиевич отлично управляет действиями своих бойцов. "Тигры", "пантеры" и "фердинанды" от ударов штурмовиков горят, как тонкие церковные свечки. Ну что там дальше? Докладывайте...

Противник предпринял несколько контратак в направлении населенного пункта Искреннее. На данном участке не оказалось резервов, которые можно было немедленно ввести в бой, и для советских наземных войск создалась исключительно сложная обстановка. Но на помощь пришла авиация. Командующий 5-й воздушной армией передал командиру 1-го штурмового авиакорпуса генерал-лейтенанту авиации В.Г. Рязанову приказ командующего войсками 2-го Украинского фронта: "Все силы направить на уничтожение танковой группировки противника в районе Искреннее. Работу начать в 8.20 без разведки, а комкору управлять штурмовой авиацией с наблюдательного пункта командующего 5-й гвардейской танковой армией".

Выполняя поставленную задачу, штурмовики группами по 8-9 самолетов непрерывными ударами воздействовали на фашистские войска, нанесли противнику большие потери и оказали своевременную помощь 5-й гвардейской танковой и 53-й армиям в отражении контратак. Частями корпуса было уничтожено 6 танков, 43 автомашины, подавлен огонь батарей зенитной артиллерии, создано 8 очагов пожара. На аэродромах с раннего утра шла напряженная работа. Штурмовики группами уходили на боевые задания. Одну из них повел командир эскадрильи 667-го штурмового авиаполка капитан Г.Т. Красота. В районе Киселевки ведущий обнаружил большую колонну вражеских танков и автомашин. Он развернул группу и первым устремился в атаку. Летчики сделали два захода, уничтожили три танка и автомашину, а ведомый комэска младший лейтенант И.X. Михайличенко сбил вражеский самолет. Вторую группу этого полка возглавил командир эскадрильи капитан Б.В. Лопатин. Рязанов приказал сделать не менее трех заходов по скоплению боевой техники в Завадовке. Группа уничтожила 6 автомашин, подавила огонь батареи зенитной артиллерии, а воздушные стрелки сбили истребитель врага. 6 автомашин уничтожила на окраине Петропавловки девятка экипажей 800-го штурмового авиаполка во главе с командиром эскадрильи капитаном С.Д. Пошивальниковым.

Вот цитата из книги "Советские военно-воздушные силы в Великой Отечественной войне. 1941-1945": "Активными действиями летчиков было задержано выдвижение немецких танковых соединений к полю боя, что помогло 5-й гвардейской танковой армии, 4-й гвардейской и 53-й армиям успешно отразить контратаки противника и к 28 января войскам 1-го и 2-го Украинских фронтов завершить окружение корсунь-шевченковской группировки.

Утром 2 февраля противник предпринял сильные контратаки с целью обеспечения выхода своих войск из окружения. В связи с отсутствием у нас на данном направлении резервов создалась для войск весьма сложная обстановка. На помощь им пришла авиация. Командующий 5-й воздушной армией направил части 1-го гвардейского штурмового авиационного корпуса на уничтожение контратакующей танковой группировки противника. В течение небольшого времени штурмовики совершили 127 вылетов. Непрерывными атаками они нанесли большие потери противнику и оказали своевременную помощь войскам 5-й танковой и 53-й армий в отражении вражеских контратак".

4 февраля 1944 года, в самый разгар Корсунь-Шевченковской операции, указом Президиума Верховного Совета СССР за образцовое выполнение боевых заданий командования, за доблесть и отвагу звание Героя Советского Союза было присвоено капитанам С.А. Карначу, Г.Т. Красоте, Д.А. Нестеренко и Ф.Г. Семенову, старшим лейтенантам Г.П. Александрову, Е.С. Белявину, Н.В. Буряку, А.С. Бутко, И.Н. Кожедубу и М.П. Одинцову, лейтенанту В.М. Иванову, младшим лейтенантам И.Т. Гулькину и Я.К. Минину. Получили высокое звание также И.К. Джинчарадзе, Н.К. Шутт, П.А. Матиенко.

А 5 февраля пришла телеграмма:

"Товарищам Горюнову С.К. и Рязанову В.Г.

От всей души поздравляю Вас и Ваших славных соколов с преобразованием штурмового корпуса в гвардейский. В наступательных боях 1943-1944 гг. под Белгородом, Харьковом, Пятихатками, Кировоградом сложились боевое взаимодействие и боевая дружба гордых соколов нашей Родины с танкистами. Благодарю за большую помощь, оказанную Вашими частями танкистам в выполнении приказов. Желаю боевых успехов во славу советской гвардии! П. А. Ротмистров".

Василий Георгиевич находился в это время в одной из стрелковых дивизий, на переднем крае, управляя боевыми действиями штурмовиков по отражению очередной танковой контратаки врага.

8 февраля 1944 г. В.Г. Рязанов писал сыну Георгию: "Произошло такое важное событие - нам присвоили гвардейское звание. Так что у меня сейчас титул такой, что без передышки и не выговоришь. Крепко целую. Твой гвардии папа".

Командующий 5-й гвардейской армией генерал-лейтенант А.С. Жадов поздравил друзей-штурмовиков отдельным приказом по войскам 5-й армии и наградил ценными подарками подполковника Г.У. Чернецова, капитанов В.Т. Веревкина, Б.В. Лопатина, С.Д. Пошивальникова, М.И. Степанова, Н.В. Буряка, старших лейтенантов И.Ф. Андрианова и Н.И. Лошака.

С.Н. Гречко в книге «Решения принимались на земле» писал: «Возвращаясь от командарма к себе в отдел, я думал о генерале Рязанове. Прошло всего лишь несколько месяцев с той поры, как мне посчастливилось более или менее близко познакомиться с этим чудесным человеком, но казалось, будто знал я его уже много-много лет. Такой была сила обаяния Василия Георгиевича, обаяния глубоко человечного. Мне приходилось встречаться с ним при различных обстоятельствах, слышать много добрых слов о нем от его подчиненных. В глазах всех, кто его знал, он был, прежде всего, неутомимым тружеником. В силу специфики боевых действий штурмовой авиации для управления ею он, как правило, свой командный пункт располагал наиболее близко к переднему краю, за что его глубоко ценили не только летчики, но и командиры наземных войск.

Василий Георгиевич был человеком широко эрудированным в самом лучшем понимании этого слова. Я знал, что он нечасто выступал перед летно-техническим составом корпуса как оратор, а уж если приходилось это делать, то стремился не повторять общеизвестных истин. Каждая его речь содержала непременно что-то новое, поэтому летчики, инженеры, техники и рядовые бойцы слушали его с огромным вниманием.

Регулярно бывая в пору подготовки к выполнению ответственных боевых заданий в авиадивизиях, полках, эскадрильях, контролируя практическую деятельность подчиненных командиров, генерал Рязанов при обнаружении тех или иных недостатков, недоделок и упущений никогда не кричал на подчиненных, не распекал людей, не доводил до горячего накала, не оскорблял их человеческого достоинства, а ровным, спокойным голосом просто давал указания: необходимо сделать то-то и то-то, сделать быстро, умело, без суеты и неряшливости. Со стороны эти указания выглядели как добрый совет старшего по званию командира, но выполнялись подчиненными с такой любовью, с таким усердием, что заранее можно было оказать: все будет в норме, упущения не повторятся.

Начальник политотдела 1-го штурмового авиакорпуса полковник И.С. Беляков как-то сказал мне:

- Василий Георгиевич пришел в Красную Армию девятнадцатилетним пареньком в двадцатом году. Тогда же, в двадцатом, стал членом партии. Культура, трудолюбие, человечность и высокая партийность слились в его характере в одно целое.

Наверное, это так. А то, что далось ему в юности, во многократ возросло с годами, с приобретением широких специальных знаний, с образованием и воспитанием, с жизненным опытом.

Давным-давно отгремели бои и сражения, прошло уже много лет, как ушел из жизни этот прекрасный человек, опытнейший авиационный военачальник, дважды Герой Советского Союза. Но добрая память о Василии Георгиевиче, уверен, навсегда осталась в сердце каждого, кто в суровые годы войны служил под его командованием...

В том же феврале 1944 года, но несколько позже преобразования 1-го штурмового авиакорпуса в гвардейский В. Г. Рязанову присвоили высокое звание Героя Советского Союза».

Накануне Дня Советской Армии, пришло сообщение: «За самоотверженную боевую работу, высокое мастерство в управлении боевыми частями на поле боя, отличную выучку личного состава, за правильную организацию взаимодействия с наземными войсками и проявленный личный героизм командиру 1-го гвардейского штурмового авиационного Кировоградского корпуса гвардии генерал-лейтенанту авиации В.Г. Рязанову присвоено звание Героя Советского Союза».

Главный штурман ВВС Советской Армии генерал Б.В. Стерлигов прислал телеграмму: «Радуюсь твоей заслуженной новой высшей награде – присвоению Героя Советского Союза, дорогой Василий Георгиевич. Надеюсь лично пожать твою руку».

Все это было заслуженно. И, конечно, Рязанову было приятно и радостно. Но Василий Георгиевич не кичился победами. К каждому бою, к каждому сражению он готовился, как к новому, ранее не виданному испытанию. Испытанию на полководческую сметку, на умение безупречно выполнить боевую задачу, с наименьшими потерями для себя нанести врагу наибольший удар.

Сыну он писал: «24 февраля услышал по радио, а вчера прочитал в газетах о присвоении мне звания Героя Советского Союза. Получилось на коротком отрезке времени столько радостно-неожиданного, что все это трудно сразу освоить - и гвардейское звание, и звание Героя. Придется еще больше напрячь свои силы и умение, чтобы оправдать ту честь и славу, которую мне оказали...»

О наступлении под Корсунь-Шевченковским И.С.Конев писал: "Неоценимую помощь нашим наземным войскам оказала авиация 1-го штурмового авиационного корпуса генерала В.Г.Рязанова и истребительного авиационного корпуса генерала А.В.Утина".

Бегельдинов был хорошим и смелым летчиком, обладал соколиным зрением и фотографической памятью. Вылетая на повторную разведку, он мог доложить на КП обо всех мельчайших изменениях в расположении противника, что было важно для Рязанова и для наземных командиров, на КП которых, как правило, находился Рязанов. Рязанов всегда подчеркивал, что разведывательная эскадрилья 9-й ГШАД была его глазами.

Герой Советского Союза Илья Филиппович Андрианов, выступая на встрече ветеранов 1-го гвардейского штурмового авиационного корпуса, рассказывал об одном эпизоде Корсунь-Шевченковской битвы. Немецкие танки прорывали кольцо окружения извне. В одном месте оставалось всего около 8 километров. Важно было найти резервы противника и ударить по ним. На разведку вылетел Талгат Бегельдинов, прикрываемый истребителем Андрианова. Бегельдинов методично обшаривал окрестности, почти не обращал внимания на сильнейший огонь зенитных батарей противника. Андрианов рассказывал, что трассы скрещивались у самолета Талгата, он словно притягивал пули и снаряды, разрывы сопровождали машину непрерывным облаком, она летела как в фейерверке. Но и в этих условиях Бегельдинов выполнил задание - обнаружил большое скопление танков неприятеля в овраге около Лисянки. Рязанов, поддерживавший связь с Бегельдиновым, попросил повторить квадрат. Бегельдинов повторил. Когда Бегельдинов и Андрианов возвращались на свой аэродром, навстречу им уже летели восьмерки штурмовиков, посланные Рязановым на штурмовку танков. Подобная оперативность действий Рязанова была бы невозможной без высокой степени развития связи. Бегельдинов вылез из самолета бледный, как полотно. Его ИЛ был весь в пробоинах. Каких-то двадцать минут полета, а какое напряжение и какие эффективные результаты!

Еще Андрианов вспоминал об эпизоде несколько более позднего времени. В Польше он услышал указ о присвоении ему звания Героя Советского Союза. Через некоторое время его срочно вызвали в штаб корпуса, прислали за ним самолет ПО-2. Командир дивизии генерал Баранчук стал строго допытываться у Андрианова, что тот натворил. Он только пожимал плечами. Самолет приземлился недалеко от Рязанова, который о чем-то беседовал с одним из своих помощников. Больше никого поблизости не было. Андрианов хотел незаметно проскользнуть мимо. Но командир заметил его и позвал к себе. Летчик подходил, ожидая разноса. Но Рязанов тепло улыбнулся ему, достал из кармана коробочки со Звездой Героя и орденом Ленина, поздравил с наградой и приколол регалии. Затем Рязанов сказал: "Извини, что раньше не вручил, времени не было. Уже больше недели ношу в кармане". Тогда шла Сандомирская операция, и генералы не разбирали, где день, где ночь. Так в чистом поле была вручена высокая награда. Когда растерявшийся Андрианов возвращался к самолету, пилот ПО-2 ехидно спросил его: "Ну что, получил", имея в виду разнос. Андрианов молча показал на Звезду на груди.

В эти дни увидеть, найти генерала В.Г. Рязанова было весьма трудно. И не потому, что плохо работала связь. Василий Георгиевич находился то в танковой дивизии, то срочно переезжал к пехотинцам, управляя боевыми действиями штурмовиков. Продолжавшиеся бои носили ожесточенный характер, противник отбивался яростно и упорно, но ему не удавалось разжать кольцо. Выхода из западни не было. Блокированная группировка была обречена.

Бои продолжались. Фашистские генералы стремилась, во что бы то ни стало пробить узкий коридор с юга на Лысянку, с севера - на Шендеровку. Чтобы помочь наземным войскам остановить продвижение сил неприятеля, по решению командарма Горюнова на борьбу с танками и пехотой противника были брошены 80 групп штурмовиков 1-го гвардейского авиакорпуса. Группы Героев Советского Союза Одинцова, Бегельдинова, Красоты, Нестеренко и их боевых друзей непрерывно наносили мощные удары по скоплениям гитлеровцев и боевой технике.

В районе Шендеровки передовые части врага разделял только 12-километровый просвет, а у наших наземных войск ни горючего, ни достаточного количества боеприпасов - распутица. Сталин приказал командующему ВВС Красной Армии А.А. Новикову остановить танки. Командующий 1-й танковой армией генерал-полковник Хубе подвел свои дивизии к внешней стороне кольца, сосредоточив сотни танков на двух узких участках. Создав мощное давление, он пытался протаранить кольцо окружения. 15 февраля штурмовики, вооруженные кумулятивными бомбами - на борту каждого по двести пятьдесят полуторакилограммовых бомб - нанесли несколько массированных ударов по наступавшим танкам гитлеровцев и остановили их. Гитлеровцы даже не предполагали, что в такую погоду их могут потревожить с воздуха - танковая колонна шла, как на параде, в плотном, нерассредоточенном строю. Цель великолепная!

Штурмовики, разделившись на две группы, одновременно ударили в голову колонны и в хвост. Белое поле сразу стало грязно-серым, по земле медленно стлался густой дым. Танкисты противника попытались вывести машины из зоны огня. Тщетно! Штурмовики сделали еще четыре захода.

В Корсунь-Шевченковской битве основная тяжесть в выполнении боевых задач легла на экипажи 1-го гвардейского штурмового авиационного Кировоградского корпуса, которые в период операции на каждый исправный самолет произвели по 16,5 вылета, в то время как истребители - по 8,5 вылета. А каждый вылет это огромная трата нервов. Нервное напряжение к концу боевого дня приводило к появлению ощущения опустошенности. Эффективными были удары штурмовиков по аэродромам и посадочным площадкам, где было уничтожено 30 транспортных самолетов Ю-52. Оправдали себя и получили распространение действия штурмовиков с применением пикирования при атаке целей в боевом порядке "круг самолетов". В операции была отработана четкая организация сопровождения штурмовиков истребителями с выделением группы непосредственного прикрытия и ударной группы, а в дни интенсивной работы - и группы расчистки воздушного пространства в районе предстоящих действий "ильюшиных".

В начале Уманско-Ботошанской операции, несмотря на плохую погоду, Рязанов организовал эффективную воздушную разведку, которая обнаружила движение из района Умани по направлению к железнодорожной станции Поташ до 500 вражеских танков. Стояла непролазная грязь, и после атак советских самолетов в районе станции Поташ противник потерял всего более 500 танков. 200 танков оказались вполне исправными, только без горючего.

Штурмовики-гвардейцы авиакорпуса генерала Рязанова, истребители генерала Подгорного почти непрестанно, в соответствии с графиком, наносили удары по позициям и укреплениям врага в полосе наступления 2-й танковой и 52-й общевойсковой армий, которые вели бои на ближних подступах к Умани. Вскоре у противника был отбит грунтовой аэродром с самолетами, оставшимися без горючего. Туда немедленно перебазировали 1-й гвардейский штурмовой авиакорпус.

25 марта, первыми во 2-м Украинском фронте достигли границы с Румынией по реке Прут войска 27-й армии генерала С.Г. Трофименко, поддерживаемые штурмовиками Рязанова и истребителями Подгорного. Оба комкора управляли действиями авиации с наблюдательного пункта общевойсковой армии. На этом направлении летчикам пришлось вести ожесточенные бои в воздухе с большим числом истребителей и бомбардировщиков противника.

Наступление продолжалось. Отличились в этих боях и летчики-штурмовики. Самолеты 1-го гвардейского штурмового авиакорпуса впервые за период войны вели боевые действия над вражеской, заграничной территорией. Сделали они это первыми в Советской Армии. Летчики корпуса были отмечены в приказах Верховного Главнокомандующего (март 1944 г.) за овладение городами Умань, Христиновка, Монастырище, Вапнярка, форсирование Днестра, овладение городом Бельцы, и другие успехи. Боевую работу приходилось вести на горючем и боеприпасах, захваченном на немецких аэродромах, а кормило летчиков местное население. Бойцы шутили: перешли на "бабушкин аттестат".

Как только в штаб воздушной армии поступили данные о том, что в Хуши прибыло более 60 «юнкерсов» и «мессершмиттов», генерал Горюнов принял решение нанести по ним штурмовой удар. Генерал Рязанов получил приказ отштурмовать этот аэродром. Налет оказался удачным: двенадцать самолетов сгорели прямо на стоянках, пять гитлеровских машин были сбиты истребителями прикрытия.

Командующий фронтом Конев заехал на командный пункт комкора Рязанова в районе Таутошты под Дубоссарами по пути на НП действовавшей на этом направлении 7-й гвардейской армии генерала Шумилова. В это время пехота и танки врага крупными силами контратаковали позиции наших войск. Генерал Рязанов, вызывая по радио одну за другой группы штурмовиков, давал им боевые задания и называл маршалу фамилии ведущих.

Вот в воздухе появилась очередная группа во главе с ведущим - командиром 143-го гвардейского штурмового авиаполка С.Е. Володиным. Ее прикрывали истребители под командованием Героя Советского Союза С.А. Карнача. Генерал Рязанов дал Володину задание - авиабомбами и пулеметным огнем подавить огонь вражеского артполка, поддерживавшего контратакующие танки и пехоту. Володин трижды заводил свою группу на позиции фашистских артиллеристов. Три мощных удара - и наблюдавший за полем боя с воздуха в качестве разведчика капитан Д.А. Нестеренко доложил по радио, что огонь артиллерии противника подавлен, она прекратила обстрел позиций наших войск.

Очередной группе штурмовиков, которую возглавлял Бегельдинов, генерал Рязанов приказал наносить бомбовые и пушечные удары по контратакующим танкам и пехоте врага. Такие же задания получили командиры еще трех групп штурмовиков. И снова на КП слышен доклад воздушного разведчика-наблюдателя: контратака отражена, огнем артиллерии и авиабомбами штурмовиков подожжено 16 танков и самоходок, противник понес значительный урон в живой силе и отвел свои войска на исходные позиции.

- Что и следовало доказать, - негромко произнес маршал Конев, внимательно следивший за ходом боевых действий.

Он сердечно поблагодарил генерала Рязанова за умелое управление действиями штурмовой авиации, приказал всем летчикам, участвовавшим в отражении контратак, объявить от его имени благодарность и уехал на НП 7-й гвардейской армии, на долю которой в тот день выпало немало испытаний.

При выполнении боевого задания на Ясском направлении в районе Оборочени 4 Мая 1944 года группа в составе пяти Ил-2 после двух заходов на цель встретила большую группу бомбардировщиков противника под прикрытием истребителей, общей численностью более 80 самолётов. Воздушная армада летела бомбить боевые порядки наших наземных войск. Несмотря на многократное численное превосходство, гвардии капитан И.К. Голчин повёл свою пятёрку в атаку. Умело маневрируя, группа штурмовиков нарушила строй, а затем разогнала бомбардировщики противника. В этом фантастическом бою было сбито 8 вражеских самолетов, в том числе два Ju-87 уничтожил Иван Голчин.

Наблюдавшие за боем генерал - лейтенант авиации В.Г. Рязанов и командующий 5-й гвардейской танковой армией маршал танковых войск П.А. Ротмистров поблагодарили отважных лётчиков - штурмовиков. За этот бой гвардии капитан И.К. Голчин был награждён орденом Александра Невского, а остальные участники боя орденами Красного Знамени.

С вводом в прорыв крупных подвижных групп фронта - танковых армий, танковых и механизированных корпусов, рассекавших оборону противника и обеспечивавших окружение его группировок, их поддержка и прикрытие с воздуха становились основными задачами ВВС КА. Штурмовые авиасоединения, обеспечивая успех наступления подвижной группы, последовательно по рубежам перед фронтом и на флангах советских танков эшелонированными и сосредоточенными ударами подавляли артиллерию, минометы, позиции САУ, танки, подходящие резервы и живую силу противника, разрушали его систему противотанковой обороны. Бомбоштурмовые удары наносились как по данным воздушной разведки, которая непрерывно велась штурмовиками в интересах танковых соединений на направлении их движения, так и по вызовам авиационных представителей с передовых пунктов управления, находящихся в боевых порядках танковых и механизированных корпусов.

В один из погожих весенних дней на фронт приехала американская делегация. В ее составе были генерал - командующий стратегической авиацией, которая совершала челночные операции с запада на восток и обратно, два генерала и полковник. Американских гостей привезли в истребительный полк Луганского. Генерал Рязанов попросил внимания и завел речь об открытии второго фронта.

Развеселившиеся американцы готовы были говорить о чем угодно, только не об этом щекотливом деле. Генерал бросил несколько ничего не значащих, общих фраз и поспешил перевести разговор. Но Рязанов гнул свое. С невинным выражением лица он попросил перевести гостям следующий анекдот. Какой-то чудак, удобно расположившись у бочки с водой, неторопливо отчерпывает в ведро чайной ложкой. "Да чего ты мучаешься? Возьми и отлей сколько нужно". "Зачем? - отвечает чудак. - Мне торопиться некуда". Генерал, ничего не сказав, только рассмеялся и погрозил Рязанову пальцем.

Однажды, это было в районе города Яссы, девятка "Илов", возглавляемая Михаилом Степановым, при подходе к цели встретила большую группу "Юнкерсов", прикрываемых 12 Ме-109. Рязанов с КП по радио приказал майору Степанову и летчикам ведомой им девятки штурмовиков: «Атакуйте юнкерсы!» Необходимо было помешать отбомбиться восемнадцати бомбардировщикам врага. Несмотря на численное превосходство врага, гвардейцы не дрогнули. Они, не колеблясь, изменили курс и неожиданно бросились на немецкие самолеты. Видя, что "Мессеров" сковала наша шестёрка "Яков", Степанов отдал команду атаковать "Юнкерсы" и первым устремился на врага. Маневрируя, уходя от встречных очередей, гвардейцы расстреляли шесть вражеских машин. Наблюдавший за этим боем командир авиакорпуса тут же по радио объявил всем участникам вылета благодарность, приказал представить их к наградам. Ведущий группы Михаил Степанов за решительные и умелые действия был отмечен орденом Александра Невского.

2 мая 1944 г. группа штурмовиков под командованием гвардии капитана Компанийца нанесла удар по аэродрому Роши, уничтожив 10 и повредив 12 самолетов противника, и без потерь вернулась на свой аэродром. 29 мая 1944 г. такой же удар был нанесен по аэродрому Хуши. Вел штурмовики гвардии подполковник Чернецов. Метко штурмовали врага, уничтожая артбатареи и танки, старший лейтенант Шакурин, гвардии подполковник Шишкин, старший лейтенант Чернышев.

В Молдавии сумел найти своих и вернуться в родную часть после госпиталей Алексей Минеев. При полетах с Минеевым Рязанова несколько раз подстерегали опасности. Так, Минеев рассказывал, как возле окруженной Бродской группировки противника под Львовом можно было лететь вдоль нашей территории, огибая "котел", и можно было пересечь узкий перешеек, занимаемый противником. В последнем случае выигрывалось минут двадцать, и Рязанов, дороживший каждой минутой, тем более в те дни, когда каждое мгновение действительно было дороже золота, решая очень многое, приказал лететь прямо. Тут же начался ураганный обстрел. Минеев резко спланировал, перешел на скольжение. Рязанов еще отругал его сначала за такой резкий маневр, а затем извинился и похвалил. ПО-2 как сухой лист слетел к земле и на бреющем полете устремился к лесу. Ушли из-под обстрела. Пять дырок, пробоин от пуль и осколков нашел потом в самолете Минеев. В Молдавии, когда возвращались в Багринешты, попали под огонь "Мессеров", гнавшихся за нашими штурмовиками, возвращающимися с задания. Потом и "Фоккеры" заметили командирский самолет и открыли огонь. Спаслись, нырнув в балку. Минеев говорил, что летали на высоте 10-15, максимум 20-25 метров.

При вручении гвардейского знамени маршал Конев произнес речь, поблагодарил летчиков за отличную службу, пожелал дальнейших успехов. В своей ответной речи Рязанов сказал:

«Товарищ Маршал Советского Союза! Принимая от Вас гвардейское знамя – символ доблести и славы, беспредельной преданности Родине и своему народу, разрешите от имени всего личного состава заверить Вас, что 1-й гвардейский штурмовой авиационный Кировоградский корпус будет еще больше совершенствовать свое боевое мастерство. Куда бы израненный фашистский зверь не пытался уползти, чтобы зализать свои раны, мы его всегда достанем, и будем бить беспощадно до полного издыхания фашизма. Любые задачи, которые Вами будут поставлены нам – гвардейцам, мы клянемся выполнить с честью, выполнить красиво, не щадя своих сил, крови и жизни! Да здравствует сталинская гвардия! Да здравствует Красная Армия! Да здравствует непобедимый могучий советский народ! Да здравствует наш любимый мудрый товарищ Сталин!»

В небе, не прекращаясь, велись воздушные бои, на малых высотах «фокке-вульфы» гонялись за штурмовиками, не давая им прицельно отбомбиться по немецким танкам и пехоте. Гитлеровцы на этот раз применили хотя и не новую, но все-таки иную по сравнению с предшествовавшими боями тактику воздушного нападения. Действуя двумя мощными эшелонами - верхним и нижним, они решали одновременно две задачи: бомбили наши наземные войска и старались любой ценой блокировать штурмовики. И те несли потери. Нелегко было и истребителям сопровождения. Группы «мессершмиттов» увлекали их на большие высоты, навязывали там неравные воздушные бои. - «Маленькие»! Будьте осторожны! В воздухе большая группа истребителей противника», - предупреждал об опасности командир корпуса генерал Рязанов. Снова отличился С. Луганский. Когда генерала Рязанова спросили о смельчаке, который сбил сразу три самолета, он с гордостью ответил:

- Это наш Луганский. Выполняет наказ комсомольцев Алма-Аты, вручивших ему боевую машину.

Поздно вечером 31 мая командарм Горюнов пригласил к себе комкоров Рязанова, Подгорного, Утина, Степичева, комдива Покрышкина. Состоялся откровенный разговор. Прикидывали, обсуждали различные варианты боевых действий. Остановились на таком: в два-три раза увеличить состав групп истребителей, одним из них вести воздушные бои на высоте, другим - не сопровождать штурмовиков, как обычно, а появляться над полем боя на 3-5 минут раньше их, разгонять и уничтожать "фоккеров", действовавших на низких высотах, что позволит штурмовикам без особых помех громить вражеские танки.

С изменением тактики взаимодействия истребителей с бомбардировщиками и штурмовиками появилась возможность бомбить и штурмовать вражеские войска с большей прицельной точностью: прилетавшие на несколько минут раньше, наши истребители успевали изгонять с малых высот фашистские "фокке-вульфы". И самолеты шли на врага эшелон за эшелоном. Небо практически ни на мгновение не оставалось свободным от боевых машин. Так что помощь авиации наземным войскам, отбивавшим яростные атаки вражеских танков и пехоты, заметно усилилась.

Штурмовики, истребители и бомбардировщики работали совместно, как единый хорошо отлаженный механизм. Подгорный командовал помочь оказавшимся в сложной ситуации штурмовикам, и Кожедуб сбивал «фоккеры», атакующие Илы. Драченко вспоминал, как его группу выручили истребители Покрышкина. Луганский писал о том, как Покрышкин помогал ему в воздушных боях. Бомбардировщики Полбина, штурмовики Рязанова и Степичева, истребители Утина, Подгорного и Покрышкина, все отдавали свои силы достижению победы. Они сражались, не думая о почестях и дележе славы, они стремились к общей желанной цели. Они обладали волей, желанием победить и терпением, необходимым для того, чтобы без суеты, спокойно и уверенно реализовать свое преимущество в силе. Сотрудничество их было коллегиальным, исполненным глубокого взаимопонимания. Еще важнее то, что они понимали знаки времени и места действия, а также осознавали возможное нескорое исполнение своих стремлений. Умение летчиков сплеталось из ветвей сломленных традиций и медленно, но верно растущего мастерства.

Герой Советского Союза, один из опытнейших ведущих рязановского корпуса, А.А. Девятьяров, в своей книге "Земля под крылом" вспоминает эпизод, когда 5 мая 1944 года на КП П.А. Ротмистрова, где в этот момент находился В.Г. Рязанов, двинулись немецкие танки. Наших танков поблизости не было. Противотанковыми орудиями охрана КП не была вооружена. Приготовились отбиваться, чем попало. Рязанов начал вызывать штурмовики. Группа самолетов, ведомая Девятьяровым, в трудных условиях плохой видимости по указаниям Рязанова, отбила вражескую атаку, уничтожив несколько танков и заставив оставшиеся повернуть обратно. Пять штурмовиков уничтожили шесть танков, но из пяти ИЛов только один вернулся неповрежденным. Ротмистров наградил всех участников вылета орденами и медалями. Девятьяров был награжден орденом Александра Невского.

Маршал Конев ушел на 1-й Украинский фронт. Пришел приказ на перебазирование и 1-го штурмового авиакорпуса, переданного решением Ставки на 1-й Украинский фронт. Командующий 5-й воздушной армией сердечно поблагодарил генерала В.Г. Рязанова за умелое руководство соединением. По подсчетам его штаба, экипажи «ильюшиных» на пути от Белгорода до румынской границы сожгли не менее полутора тысяч вражеских танков.

- Большую помощь матушке-пехоте и артиллерии оказали рязановские «илы», - отметил тогда и начальник политотдела армии полковник Н.М. Проценко.

В свою очередь командир корпуса душевно поблагодарил командующего армией Сергея Кондратьевича Горюнова за особое внимание к штурмовикам. Василий Георгиевич давно знал генерала Горюнова, высоко ценил авторитетного и опытного авиационного военачальника, умеющего дисциплинировать людей, создавать для подчиненных хорошую, деловую обстановку. Вместе с тем генерал Горюнов отличался удивительной мягкостью и интеллигентностью.

На этом снимке Рязанов, Горюнов и Конев.

С переходом на другой фронт корпус перешел из 5-й воздушной армии под командованием С.К. Горюнова во вторую воздушную армию под командованием С.А. Красовского. Как человек при переходе с одного места работы на другое приносит с собой характеристику, так и соединение.

"Боевая характеристика 1-го гвардейского штурмового авиационного Кировоградского корпуса за период пребывания в составе 5-й воздушной армии.

Командир корпуса - Герой Советского Союза, гвардии генерал-лейтенант авиации Рязанов. Начальник штаба корпуса - гвардии генерал-майор авиации Парвов. Зам. командира корпуса по политчасти - гвардии полковник Беляков.

1-й Гв. штурмовой авиационный Кировоградский корпус находился в составе 5-й воздушной армии с 19.7.43 по 4.7.44 г.

За этот период корпус участвовал в операциях: Белгородско-Харьковской, по форсированию р. Днепр, Кировоградской, Корсунь-Шевченковской, Уманьской, по форсированию рек Днестр, Прут и Серет.

В ходе этих операций корпус успешно содействовал наземным войскам во взятии городов: Белгород, Харьков, Красноград, Полтава, Кременчуг, Александрия, Знаменка, Кировоград, Черкассы, Умань, Первомайск, Бельцы.

За образцовое выполнение боевых задач командования и успешные боевые действия дивизиям корпуса присвоены наименования: Красноградской, Полтавской и Знаменской, а сам корпус получил наименование Кировоградский и был удостоен гвардейского звания.

За время пребывания в составе 5-й воздушной армии корпус произвел 27451 боевых самолетовылетов с налетом 30067 часов.

Управление боевыми действиями частей корпуса на поле боя осуществлялось на главном направлении лично командиром корпуса с НП наземных армий. На второстепенных направлениях управление осуществлялось командирами дивизий. Постоянное управление было организовано на НП четырех наземных армий.

В результате боевых действий частями корпуса уничтожено и повреждено: 1621 танк, 10580 автомашин, 122 паровоза, 510 ж. д. вагонов; подавлено 680 батарей; взорвано 180 различных складов; рассеяно и частично уничтожено более 26000 солдат и офицеров противника.

Проведено 802 воздушных боя.

Сбито в воздушных боях и уничтожено на земле 696 самолетов противника.

Потери корпуса за период с 19.7.43 по 4.7.44 г. составляют: самолетов 363, летчиков 232.

Боевые действий велись корпусом зачастую в весьма сложных метеорологических условиях, и все поставленные задачи всегда успешно выполнялись, получая высокую оценку командующего 2-м Украинским фронтом.

Выводы:

1. 1-й Гв. штурмовой авиационный Кировоградский корпус является отлично подготовленным и сколоченным боевым соединением, способным успешно выполнять поставленные задачи.

2. В корпусе отлично разработана и освоена техника управления штурмовой авиацией на поле боя.

З. Летный состав в совершенстве овладел техникой штурмовых действий по любым целям и в сложных метеоусловиях, а также техникой надежного истребительного сопровождения штурмовых групп.

4. Штаб корпуса хорошо сколочен и обучен; может организовать надежное управление частями.

Командующий 5-й воздушной армией Генерал-полковник авиации Горюнов.

Начальник штаба 5-й воздушной армии Генерал-майор авиации Селезнев".

 

Дальше

 

© В.В.Рязанов, 2008 г.